Царьград. Гексалогия
Шрифт:
Лешка тут же выхватил его из рук пацана! Будет он голышом бегать, как же! Не на того напали!
– Господин учитель… – вытаращил глаза старший. – Вы…
– Хорошая штуковина! – Старший тавуллярий вполне искренне залюбовался самострелом. – Генуэзцы делали?
– Нет, венецианцы.
– Красивый! А бьет далеко?
– До конца сада добирает! Ну, если, конечно, безветрие. Я вот и хотел предложить пойти в сад, пострелять.
– Пойдем! – не отдавая парню оружие, охотно согласился Лешка.
– Только
– А я батюшке все про тебя расскажу! – обиженно скривился тот.
– Иди-иди, жалуйся, гнида пустоглазая! А мы пока постреляем, верно, господин учитель? На что будем стрелять – на ваш гонорар?
– А хоть и так! – «Господин учитель» ухмыльнулся. – Ты-то что поставишь?
– У меня тоже деньги имеются. И у этого гада тоже.
– Не дам я своих денег!
– Тогда и стрелять не будешь.
– А если дам… тогда пострелять дашь, а? Ну хотя бы три стрелочки?
– В чулане за собой подотри! Знаете, господин учитель, что он там делал, когда за кухарками подсматривал?
– На себя посмотри, черт пузатый!
– Кто черт пузатый? Я?! Ах ты гнида…
– Цыц! – Сунув арбалет под мышку, Лешка с большим удовольствием отвесил звонких подзатыльников обоим братцам, после чего как ни в чем не бывало осведомился: – Ну так что, мы с вами идем стрелять или нет?
– Идем, идем, господин учитель, а как же!
– Тогда, чур, не драться. Подеретесь, если захотите, потом.
– Больно надо с этим пузатым чертом драться!
– Молчи, гнида пустоглазая!
– Я кому сказал – цыц!
Сад казался огромным. Он тянулся от парадных ворот до противоположной улицы, застроенной красивыми белыми особнячками и хмурыми зданиями госучреждений. Ветвистые платаны, каштаны, липы, развесистые ивы, сливы и яблони, посыпанные белым песком дорожки, тянувшиеся меж тщательно постриженных кустов смородины, шиповника и дрока, обложенные желтой поливной плиткой пруды – все это находилось вблизи дворца, выставленное, так сказать, напоказ. В глубине же сада картина был совершенно иная – густые, темные даже в самый яркий день заросли больше напоминали какое-нибудь глухое урочище, чащу.
– Вон то дерево – мишень! – показал рукой Тихон. – Видите, там, где кора стесана, синий кружок?
Лешка небрежно кивнул и попросил ворот – арбалет оказался незаряженным. Ну, Тит, ну, чертяка мелкий – ишь, как решил подставить!
– Вот он, ворот, – Тихон проворно отцепил от пояса приспособление для натягивания тетивы самострела.
Алексей с удовольствием – давно уже не тренировался – натянул тетиву, уперев самострел в землю. Присмотрелся к мишени, стараясь уловить ветер. Ветер был слабый, но боковой. Сделав примерную прикидку, старший тавуллярий прицелился и плавно потянул спусковой крючок…
– Есть!!! – восторженно заорали
Тихон даже присвистнул:
– Господин учитель, а вы научите нас так стрелять?
– Может быть. Если будете себя прилично вести!
– Мы будем.
– Тогда становись… Начнем с тебя! Заряжай!
Уперев арбалет в землю, Тихон с видимым напряжением принялся крутить ворот. Потом прицелился, высунув язык… Бац! Мимо!
– Мазила, мазила! – радостно заорал младший братец. – Вот косорукий-то! Мне, мне дайте попробовать!
– Кто косорукий, гнида?!
– Цыц! – снова успокоил Лешка. – Давай, Тит, пробуй.
Мальчишка дернулся заряжать – ага, не тут-то было!
– Силенок еще не хватает. – Старший тавуллярий усмехнулся. – А ну, дай сюда.
Зарядив, протянул арбалет Титу. Тот засопел, даже покраснел от сознания всей важности дела… Оп! Выстрелил.
И тоже – промазал!
– Далеко тут, вообще-то, – заметил Тихон. – Я всегда куда как ближе стреляю.
– Ближе можно и ножом достать, – посмотрев на него, со всей серьезностью отозвался Алексей. – Если метнуть как следует. А ну-ка, заряжай! Целься! Стрелять только по моей команде, понял, Тихон?
– Угу.
– Ну, раз «угу», тогда говори вслух, как ты целишься?
– Ну это… – Парень замялся и начал учебными словами: – Мысленно провожу линию отсюда – туда, под яблочко мишени. Затем, задерживаю дыхание, ну, чтоб рука не дрогнула, и в этот момент…
– Поня-а-атно! Опусти самострел, отдохни. Тебя кто стрелять учил?
– Феодор, охранник.
– Он сам-то как стреляет?
– Как когда…
– Еще бы! – Лешка не выдержал, расхохотался, а потом пояснил, что рука не дрожит только у трупа. – Ну, дыхание ты, допустим, задержишь, а сердце-то все равно будет биться, его-то ты не остановишь, а, значит, и рука – пусть хоть немного, чуть-чуть – а дрожать будет. И черт с ней, пускай дрожит! Старайтесь, парни, совмещать невидимую линию прицела с мишенью в движении – пусть описывает некий небольшой круг – по ходу дрожания рук. И этот воображаемый вами кружок должен находиться непосредственно под мишенью – если нет ветра, над мишенью – если стрела слишком уж тяжела и тетива ослаблена, на три-четыре круга выше мишени – если стреляем издалека, по дуге. Понятно?
– Угу. Только больно уж все сложно!
– А просто ничего в этой жизни не бывает, ребята. Уж вы мне поверьте. Да, вот еще одно – тоже главное. Когда вы все мысленно совместили, прицелились, начинайте плавно тянуть спусковую скобу, не дергайтесь, не подгадывайте дыхание под выстрел, вообще его не ждите – в этом залог успеха! Ну, Тихон, пробуй!
Короткая арбалетная стрелка – болт – задрожала… нет, не в середине мишени, и даже не очень-то рядом, а, скорее, с краю. Но все же и это был прогресс!