Царьград. Гексалогия
Шрифт:
– Ой… Так я ж то место только с реки помню.
– Ничего, милай. Предмет старый, не наш… Почую!!!
И так она это сказала, с такой угрозой, с таким жутким прищуром, что Лешке на миг вдруг стало как-то страшновато. Вообще, это хорошо, что колдунья такая алчная… Хоть за денежки – а все ж поможет.
– Бабуся – озолочу!
– Хочется верить… Ты кем… там-то? Боярин, что ли?
– Выше, бабуля, выше! Почти что князь. Только не у нас, а в Царьграде.
– В Царьграде! – ошеломленно повторила колдунья. –
– Так что деньгами, можешь поверить, располагаю… Ладно, хватит болтать! – Алексей решительно поднялся с банкетки. – Где встретимся?
– В двадцать ноль две электричка. Не опоздайте – я вас до утра дожидаться не буду.
Отвлечь гардеробщицу и позаимствовать висевший на вешалке белый халат было для старшего тавуллярия такой мелочью, о которой не стоило и говорить. Халат пришелся впору, сидел как влитой. Прежде чем явиться в больницу, Лешка зашел в парикмахерскую и на рынок – привел себя в порядок, прикупил джинсовый костюм, рубашку и стильные лаковые туфли, так что выглядел сейчас вполне презентабельно, действительно чем-то сильно напоминая молодого интеллигентного врача-интерна.
Разобравшись с указателями, поднялся на второй этаж, улыбнулся дежурной медсестре на посту – суровой и неприступной, будто железная дева:
– Быстрицкий у себя?
– У главного… А вы, собственно, кто?
– Новый интерн.
– А-а-а… – медсестра на глазах подобрела. – Так вы присаживайтесь, подождите. Хотите чаю?
Медсестричка явно проявила к незнакомому доктору охотничий женский интерес. И сейчас вовсе не стоило лишать ее определенных надежд.
– Я бы охотно! Тем более – с вами… Только вот ребенка одного на рентген отправлю. Что-то мне его снимки не нравятся.
– Ребеночка?
– Ну, того, что с той – немного не в себе – женщиной.
– А! Понятно. Сейчас их приведу… Да, чайник-то ставить?
– Конечно, ставить. Вас, кстати, как зовут?
– Марина.
– А я – Алексей. Очень приятно.
– И мне…
Лешка сразу узнал своих, едва медсестра вывела их из палаты. Даже в убогом больничном халате Ксанфия выглядела королевой! А вот и Сенька – ничего, веселенький такой… впрочем, чего ему грустить-то? Мама-то ведь рядом.
– Идемте! – жестом показав путь, Алексей поспешно отвернулся.
В такт шагам стучало сердце.
Коридор.
Лестница. Снова коридор. Выход – стеклянные двери.
Никто даже и слова не сказал, настолько уверенно и непоколебимо держался Лешка. Лишь оказавшись в больничном саду, обернулся и, кивнув на скамейку, бросил по-гречески:
– Посидим…
Уселся.
Сенька, обрадованно засмеявшись, бросился к нему на колени.
Ксанфия вспыхнула:
– Арсений!
Мальчик обернулся:
– Мама, это же батюшка!
– Какой еще батюшка?
– Наш!
– Ого! – едва сдерживая
Начался дождь.
Они вышли из электрички, счастливые, как, наверное, никогда, и, не обращая внимания на дождь, пошли по перрону, держа за руки Сеньку. Люди оборачивались на красивую молодую женщину в сером халате и шлепанцах.
А супругам было все равно!
Пусть нелепый халат, пусть шлепанцы, пусть дождь!
Бабка Федотиха нагнала их у выхода в город.
– В первом вагоне ехала, – исподволь оглядывая Ксанфию, пояснила она. И, усмехнувшись, добавила уже чуть тише: – Теперь понятно, почему тебя обратно не тянет… Ладно, сейчас поедем… Господи…
А машины-то не было!
Вот уж загадка – и кому могла понадобиться старая бабкина «Таврия»?
А Лешка, кстати, уже догадался – кому. Вспомнил тот странный сон, что приснился ему еще в узилище, перед предъявлением обвинения в заговоре. Вот уж, действительно, сон в руку!
– В милицию заявить, что ли? – озабоченно причитала колдунья.
– Да было бы о чем заявлять! – рассмеялся Лешка. – Купить другую, да дело с концом.
– Ага, купишь тут, на пенсию!
Ага, на пенсию…
– Я пойду, поспрошаю…
Для виду походив минут пять, Алексей подсчитал оставшиеся деньги – на такси до Касимовки вполне хватало. На такси и подъехал, высунувшись из двери, махнул рукой:
– Садитесь! А красную «Таврию», Аграфена Федотовна, люди на касимовской дорожке видели. Так что, в Касимовке ее искать надобно, в Касимовке, наверное, кто-то из местных позаимствовал – до дома добраться.
– Да, – сухо кивнула бабка. – Ворюг там хватает. Надо же – и заговоры не помогли!
– А на что заговоры-то были? На нездоровье или падучую?
– На казенный дом!
– Вот оно как!
По ветровому стеклу хлестал дождь, урча, работали дворники, и пожилой таксист старательно объезжал лужи. Огни городской окраины остались далеко позади, асфальт давно перешел в грунтовку, по обеим сторонам которой бежали угрюмые ели и сосны.
– Ну-ка, останови-ка! – внезапно попросила Федотиха.
– Что, приспичило, что ли? – хмыкнул таксист. – Сейчас во-он тут, у полянки, приткнемся.
– Идем! – Выбравшись из машины, старуха повелительно позвала с собой Алексея. Принюхалась: – Чую! Ой, чую! Там!
Она показала пальцем в черноту дождливого леса:
– Думаю, во-он по той тропке.
Попросив водителя подождать, Алексей поцеловал Ксанфию в щеку и быстро зашагал вслед за колдуньей. К его удивлению, идти пришлось недолго – впереди отчетливо шумела река. Федотиха вытащила карманный фонарик – запасливая! – включила. Острый луч тут же выхватил из темноты… отрубленную человеческую голову. Серпень! А вон там, у ручья – его тело. И труп Пескаря.