Царьград. Гексалогия
Шрифт:
– Флот у них солидный, суда большие, – доказывал какой-то тщедушный старичок, по виду – служащий какого-нибудь секрета. – Да-да, господа, я сам видел.
– Все мы их видели, – усмехался бородач-кормщик. – Однако я вам вот что скажу: турецкие корабли хоть и большие, а никуда не годные… Конечно, есть у них и хорошие, быстроходные суда… венецианской постройки!
– А я слыхал – мавры строят очень неплохие фелюки…
– Вот именно, что фелюки… Нет, из военных судов наши дромоны пока еще никто в мире не превзошел! И по скорости,
– Ну, красота для военных судов – не главное.
– Ой, уважаемый, не скажи! Красивый добрый корабль – он впечатление производит иное, чем какая-нибудь полузатопленная развалюха…
В два часа дня на площади Афродиты. Тот еще квартал – лупанарии и прочие веселые заведения. Гнездо порока. Однако молодец Зевка – с умом место выбрано, уж в этом-то квартале никого не удивит человек, скрывающий свое лицо и звание. Там таких – пруд пруди.
Дождавшись своей очереди, Алексей подстриг усы и бородку, после чего, прикупив по пути широкополую – от солнца – шляпу, натянул ее на глаза и через двадцать минут уже стоял у старой статуи Афродиты, не особо реагируя на откровенные предложения снующих вокруг девиц.
Зевка не заставил долго ждать, явился почти сразу, и как только успел? Покружил вокруг, приподнял шляпу… кивнул… И спокойно зашагал прочь. Протопроедр немного постоял, а потом – словно бы что-то вспомнив – устремился вслед за агентом. Шли недолго – свернули в какую-то щель меж домами, еще немного прошли, оказавшись среди каких-то заросших кустарником и чертополохом развалин. Впрочем, ворота, перед которыми остановился Зевгарий, заслуживали самых хвалебных отзывов – крепкие, обитые железом – из пушки стреляй – не прошибешь! Да и каменная ограда вполне соответствующая.
Оглядевшись по сторонам, агент постучал в ворота… тут же и распахнувшиеся…
– Идем, господин!
Алексей не заставил себя долго упрашивать, оказавшись в чисто выметенном дворе перед уютным двухэтажным особнячком, окруженным чистыми и ухоженными хозяйственными постройками – амбаром, птичником, кухней…
– Здесь живет старый Никифор Нимес, староста амастридских нищих.
Протопроедр лишь усмехнулся – можно было бы и не пояснять, ему ли не знать, кто такой Никифор Нимес! Говоря откровенно, хмырь еще тот, бывший разбойник и пират, после бурной молодости ставший профессиональным нищим. Его, конечно, тоже держали на поводке, получая время от времени информацию, однако Алексей сильно подозревал, что хитрый старик сообщает им далеко не все. Ладно, посмотрим, что на этот раз скажет?
– Входите, господин протопроедр! – распахнув дверь, во двор вышел благообразный седой старичок в новой, но без особых излишеств, тунике.
Алексей только хмыкнул – надо же, узнал. Впрочем, профессиональные нищие всегда отличались недюжинной наблюдательностью.
– Проходите в дом, я прослежу, чтобы закрыли ворота… Маврикий проводит вас.
Маврикий – так звали
Маврикий улыбнулся, показав ослепительно белые зубы:
– Прошу, проходите, господин…
Да, следует сказать. что Зевка уже испарился, пожелав протопроедру удачи.
В небольшой, с колоннами, зале и расположились, усевшись за овальный резной стол. Судя по обстановке – колонны из красного дерева, мраморные статуи, иконостас в золотом окладе – староста амастридских нищих жил на широкую ногу, что Алексея давно уже не шокировало, ведь нищий – это была профессия, не менее уважаемая, чем, скажем, учитель.
– Ты знаешь, зачем я пришел, Никифор? – не тратя времени на долгие предисловья, негромко спросил гость.
– Не далее как вчера вечером я видел Романа Родинку, – быстро ответил Никифор. – Того самого, которого якобы убили ваши люди. А вот он, Родинка – жив, здоров и весел!
– А это не мог быть его брат-близнец?
– Близнец?! У Родинки? – нищий удивленно похлопал глазами. – Признаться, я о таком не слышал.
– Ну, а все-таки? Если подумать?
– Если подумать, все может быть. Родинка весьма хитер и осторожен. Брат-близнец… – Никифор с сомнением покачал головой. – Нет, что-то я о таком не слышал.
– Родинка – одиночка, – осторожно заметил протопроедр. – И никто о нем ничего толком не знает. Даже о его шайке!
– А у него нет шайки, – подзывая слугу, словно бы между прочим заметил старик. – Да-да – нет! И не было никогда. Ты правильно сказал, Алексий, Родинка – одиночка. И никогда никому не доверял, впрочем, правильно делал.
Никифор почмокал губами, наблюдая, как темнокожий слуга ставит на стол высокий серебряный кувшин и дорогие бокалы тонкого цветного стекла:
– Выпьем… Зевгарий, значит, твой человек… я знал, знал… и он знал, что я знаю. Но мы ведь друг другу не мешали, верно?
Алексей молча кивнул.
– А теперь мне понадобилась твоя помощь, уважаемый господин, – старик поставил опустевший бокал на стол и откашлялся. – Стефан Кривой Нос метит на мое место… ты, наверное, слышал?
– Слышал, – не стал отнекиваться гость.
– Нехороший человек этот Стефан, очень и очень нехороший. Злодей, льет людскую кровушку, словно горький пьяница – вино себе в глотку. И людишки его – такие же.
– Не думаю, чтоб Кривой Нос хотел занять твое место…
– Да он и не хочет! Это ж надо уметь – всех расставить по местам, договориться с кем надо, поддерживать порядок, улаживать ссоры… А Кривой Нос – туп как дерево! Он хочет только денег. Ничего не делать – и получать мзду. Просто так!
– Такое только чиновникам под силу, – усмехнулся гость. – Понятно… Значит, Кривой Нос заставляет тебя платить…
Старик ухмыльнулся:
– Пытается заставить. Не очень-то я ему поддаюсь. Но – сила у него есть. И еще – тупость. Такой может натворить дел.