Царьград. Трилогия
Шрифт:
Наконец пламя задрожало и едва не погасло – повеяло ветерком, и вот уже узник с удовольствием вдохнул полной грудью свежий ночной воздух. Осмотрелся… Слева, в свете луны и звезд, угадывалась темная полоса старой стены Константина, впереди, за домами, виднелась церковь… церковь Апостолов.
– Садись, – довольно грубо бросил один из воинов, кивая на закрытую повозку, стоявшую напротив тюрьмы, за кустами акации. – Руки назад!
Что это?…
Снова оковы? Нет, ременная петля…
Так, значит… Значит, что же, получается это никакая не помощь! Его просто вывели из
Бежать! Нужно было бежать еще до того, как усадили в повозку… Эх, поздно уже, раньше нужно было думать… Да ведь как подумать, когда так внезапно все…
Двое с саблями тоже забрались в повозку, усевшись напротив узника. Да… уж точно – не убежишь. Пока не убежишь, а вот там дальше посмотрим… Тронувшись, повозка почти сразу повернула направо, похоже, что к Месе… да, покатила гладко, значит – центральная улица. Через какое-то время повернули еще, на этот раз – направо… вот запахло рыбой… явственно пахнуло морской волной… Черт побери, куда они его везут? Стиснув зубы, узник во время всего пути пытался избавиться от пут… тщетно! Была бы простая веревка… а тут – тонкий сыромятный ремень. Да и вязали со знанием дела.
Проехав еще немного, повозка остановилась. Кажется, все…
Один из стражников ткнул узника кулаком в бок – мол, вылезай… Алексей послушно выбрался – ну, точно, море! И – мыс! Гавань Феодосия. Ну да – она самая и есть Новое узилище? Допрос? Или – казнь?
Нет, казнь – это вряд ли. Не может быть, чтоб вот так, без допроса. Интересно, кто будет до…
– Шагай! – хмуро оглянулся стражник.
За городом, за бухтой Золотой Рог, за Галатою вставало солнце, вызолачивая лучами верхушки минаретов и купола церквей… тех, что еще оставались церквями. Увы, Святой Софии не повезло…
Куда его ведут? Алексей с удивлением оглядывался по сторонам. Похоже, что на причал. Ну да – к пирсу. И дальше – мимо покачивающихся на утренней волне судов и рыбачьих лодок.
В самом конце причала, напротив пузатой двухмачтовой скафы, стояли двое матросов… даже – воинов, судя по короткому копью, которое сжимал в руках молодой усач. Второй же, с черной аккуратной бородкой, постарше, был вооружен мечом и кинжалом. Идущий впереди стражник остановился, что-то сказал. Оба воина разом кивнули. Один их них – пожилой – подошел к узнику и повелительно указал на перекинутые со скафы мостки. Протопроедр пожал плечами – что ж, корабль так корабль. Вообще-то – интересное местечко для допроса! И куда как подходящее для скорой и тайной казни, как говорится – все концы в воду.
Поднявшись на палубу, Алексей обернулся – приведшие его стражники ходко удалялись прочь. Передали, значит… Еще бы знать – кому. Ну, это уж, пожалуй, скоро…
– Сюда…
Молодой усач молча показал на приоткрытую дверь кормовой каюты, куда и вошел узник, низко склонив голову, чтоб не удариться о притолочную балку. Следом за ним вошли и пожилой, с бородкой, на ходу вытаскивая из ножен кинжал. Неужели – зарежет? Вряд ли… К чему тогда вообще все эти сложности?
Ну конечно… Разрезал ременную петлю. Вот это другое
– Сейчас вам принесут одежду и воду, господин, – убирая кинжал, произнес пожилой бородач по-гречески.
Не турок! Уже приятно.
– И еще неплохо было бы перекусить, – обнаглел узник. – Так, слегка.
– Об этом не беспокойтесь. Только прошу вас не покидать каюту – не нужно лишних глаз.
Ах, вот даже как! Так что же, получается, сработало?! Лука Нотара все ж таки, решил, наконец, действовать?
Пожилой воин вышел, и почти сразу же двое дюжих матросов втащили внутрь наполненную водой бочку, в которую протопроедр и нырнул, немедленно разоблачившись. Не одежда уже и была – грязное, пропахшее потом тряпье.
Вымывшись, Алексей переоделся в узкие штаны и длинную, прежнего, ромейского покроя тунику добротного немецкого сукна, подобранную почти точно по размеру. Пришлись впору и высокие башмаки чудной свиной кожи, костюм довершал узорчатый пояс, светло-серая, с зеленой каймою, накидка-далматика и соломенная широкополая шляпа, которую принято было носить в жаркий день.
Здорово! Еще бы воспользоваться услугами цирюльника… И поесть! Где же еда? Ведь обещано! Ага… шаги… Кажется, несут…
– Да пребудет с тобой святой Михаил.
Прикрыв за собой дверь, в каюту вошел молодой шикарно одетый господин, этакий европейски одетый франт в короткой рыцарской курточке из блестящей парчи, в узких желто-красных штанах и туфлях с длинным загнутым носом. В этом щеголе, более уместном, наверное, при дворе бургундского герцога Филиппа, нежели здесь, в турецком Истанбуле.
– Что ты так смотришь, Александр? – Мануил насмешливо приподнял правую бровь. – Не нравится мой наряд?
– Нет. Как раз даже наоборот.
– Я провел всю ночь в бывшем венецианском квартале… Там еще остались влиятельные люди… влиятельные даже среди османов. Золотые цехины, друг мой, нравятся всем!
– Не сомневаюсь, – широко улыбнулся узник… теперь уже точно – бывший. – Ты все же поверил тюремщику?
– Кому? Ах, тому влюбленному турку…
– Влюбленному?
– Мне именно так почему-то показалось. Этакий пылкий молодой человек. И прыткий – попросил у меня пять цехинов. Я дал. Кому же еще, кроме тебя, любезнейший Александр, говорить о старой ведьме Гаркатиде! Кстати, я ее отыскал!
– Отыскал?! Господи! – не в силах сдержать радость, протопроедр обнял отрока за плечи. – Ты даже сам не знаешь, Мануил, сколько добра для меня сделал!!!
– Я не умею и не хочу быть неблагодарным. Кстати, после встречи с колдуньей ты должен немедленно покинуть город. Слышишь, Александр? Немедленно!
Алексей быстро кивнул – в конце концов, это отвечало и его интересам.
Старая колдунья узнала его сразу. Осклабилась – так, что невозможно было понять, улыбается она или совсем наоборот – кривится. И – как в прошлый раз – обозвала нежитью. Алексей, оказывается, был убит уже на следующий же день после взятия турками Константинополя. Убит…