Царица Аттолии
Шрифт:
— Нет.
— Тогда поднимемся по лестнице вместе, — сказала царица и отвернулась от него.
Глава 16
Каменные ступени, ведущие с берега были кое-где прорезаны трещинами. Некоторые трещины были закрыты деревянными досками. Евгенидис пропустил царицу вперед, чтобы она сама задавала темп, и чтобы ему было легче следить за ней. Подъем согрел ее и позволил размять мышцы, но ноги в войлочный
— Вы не подкупали Эфкиса, — сказала она.
— Нет, — ответил Евгенидис. — Это была ложь. Мы подделали письмо. Лейтенантом был мой двоюродный брат Кродес. Он несколько месяцев шлифовал свой аттолийский акцент. Почтовую сумку с царским знаком мы взяли у вашего посланника в Эддисе.
— Но вы провели своих людей мимо дозоров Эфкиса. И пушки… — сказала она. — Одиннадцать пушек. Как вы их доставили?
— Они были деревянными.
— Деревянными?!
— Деревянными, — подтвердил Евгендис. — Фальшивыми. Мы переправили их вниз по Сеперхи на лодке, а затем сбросили за борт и вытянули на берег.
— Ублюдок, — сказала Аттолия.
— Еще какой! — ответил Евгенидис, и на его лице снова мелькнула знакомое Аттолии выражение меткого лучника.
Через мгновение улыбка исчезла. Аттолия повернулась, чтобы подниматься дальше. Она не желала смотреть назад на Евгенидиса. Она поднималась решительно и быстро, словно гнев жег ей пятки. Евгенидис следовал за ней, слушая, как ее дыхание становится все более натужным, и ожидая, что она устанет и пойдет медленнее. Но царица отказывалась сбавить скорость. Пытаясь справиться с одышкой, она продолжала подъем.
— Ваше Величество, — сказал Евгенидис.
Царица остановилась и повернулась, глядя на него сверху вниз. Евгенидис заговорил прежде, чем придумал что сказать. Он просто хотел, чтобы она остановилась, надеясь, что после перерыва она пойдет медленнее. Он смотрел на нее, утратив дар речи от ее красоты и презрения.
— Я хотел спросить, понравились ли вам серьги? — неуверенно сказал он.
Казалось, он слышит яростный шум крови, затопляющий ее разум.
— Мне могли понравиться твои серьги? — язвительно спросила она. — Настолько, что я захотела бы выйти за однорукого мальчишку? Однорукого «босяка»? — она использовала кличку, которой жители равнины называли горцев Эддиса. — Когда я в самом деле захочу выйти за тебя, я одену твои серьги. Но не жди, что это случится скоро, вор.
Она повернулась спиной к Евгенидису и стала подниматься так же быстро, как раньше.
— Ваше Величество, — позвал он.
— Что еще?
— Это долгий подъем, — сказал он, очень подавленный. — Если вы будете идти так же быстро, вы умрете от удара, не добравшись до вершины.
— Уверена, что мне хватит сил выдержать еще и это, — отрезала Аттолия, но возобновила подъем в более медленном темпе.
Евгенидис шел за ней, по-прежнему держась на безопасном расстоянии.
Они поднимались в молчании еще полчаса. Они уже видели конец лестницы над головой, когда Евгенидис поддался искушению и испустил
— Чем ниже мы спустимся, тем дольше нам придется подниматься снова, Ваше Величество, — заметил Евгенидис.
Царица остановилась. После нескольких лет интриг и открытой войны с баронами, она знала, когда следует признать поражение. Без посторонней помощи она не могла избавиться от вора. Его вооруженные люди ждали их наверху, чтобы проводить на свадьбу, и не было никакой помощи под рукой. Она приучила себя к терпению, обретя свое лучшее преимущество, и потому снова повернулась к ступеням наверх.
С вершины лестницы прибрежные холмы уже не были видны, они скрылись за высокими горами. Неровная линия гор темнела на фоне светлеющего неба, но было еще темно, и она не могла разобрать, что за люди стоят перед ней. Царица хладнокровно оглядела их. Большинство из них носили военные туники армии Эддиса, но Аттолия разглядела нескольких пожилых мужчин в штатской одежде. Вон тот толстый, подумала она, был одним из министров Эддиса. Вероятно, остальные старики также были министрами и царскими советниками. Сама Эддис не удостоила ее своим обществом.
Здесь не было никаких признаков лагеря. Лошади и мулы стояли оседланные, их поклажа была привязана к седлам.
Подошли офицеры и министры, кто мрачный, кто смущенный. Когда они приблизились, Аттолия смогла узнать многих из них. Министр торговли, министр казначейства. Немного впереди стоял человек, не выглядевший ни мрачным, ни смущенным. Его лицо было абсолютно непроницаемо. Прищурившись, Аттолия узнала его, это был церемониймейстер царицы Эддиса, посланный для организации предстоящей свадьбы. От кончиков сапог до кончиков усов он выглядел так, словно стоял посреди Большого зала дворца. Только раз он пошевелился, оглянувшись через плечо.
— Он сказал, что это будет не здесь, — громко прошептал один из министров, и церемониймейстер вышел вперед, чтобы приветствовать царицу Аттолии от имени царицы Эддиса.
— Что дальше? — спросила царица, обращаясь к пустому пространству перед собой.
— Мы поедем так быстро, как сможем, по направлению к руслу Прикаса. Там мы сможем свернуть на главный проход к перевалу, — произнес Евгенидис у нее за спиной. — Потом мы проведем переговоры и заключим брак в присутствии ваших баронов в качестве свидетелей.
— Унылая церемония, — заметила царица.
— Позже мы с блеском отпразднуем коронацию.
Аттолия оглянулась, чтобы окинуть его холодным взглядом. Она улыбнулась ледяной улыбкой и повернулась к мужчинам, которые подошли, чтобы присоединиться к ним.
— Неожиданные трудности? — спросил министр торговли.
— Нет. Все прошло гладко, — сообщил Евгенидис.
Министр торговли обратился к царице Аттолии:
— Ваше Величество, я сожалею, что не могу предложить вам отдых после вашего утомительного путешествия, но боюсь, нам нужно как можно скорее добраться до главного прохода. У нас есть лошадь для вас. Вы можете ехать?