Царица Аттолии
Шрифт:
— Камет! — крикнул он и испытал одновременно облегчение и раздражение, услышав, как секретарь скатился со своей постели, чтобы ответить ему.
— Господин? — раб стоял в дверном проеме, потирая заспанные глаза.
— Хороший же сторож из тебя получился. Я думал, тебя зарезали или, по крайней мере, отравили, — сказал Нахусерех, убирая нож под подушку и откидывая одеяло в сторону. — У меня был посетитель.
Он рассказал Камету о послании женщины.
— Распорядись
— Вы ей верите? — спросил Камет.
— Еще не знаю. Я должен посмотреть карту, прежде чем решить.
— Но вы можете поверить ей?
— Смерть Аттолии не выгодна Эддису, — сказал Нахусерех, размышляя вслух, пока заталкивал ноги в тапочки.
Они были сшиты из оленьей кожи со стельками из овечьей шерсти, один из немногих предметов роскоши, привезенных им с собой на варварское побережье.
— Ее наследник терпеть не может Мидию, но он не способен надолго сохранить престол. Если Эддис будет удерживать царицу, но не убьет ее, Аттолия станет их марионеткой. Тогда мы сможем высадиться на берег и, пока Эддис контролирует Аттолию, заняться Сунисом.
— То, что сказала та женщина, звучало правдоподобно?
— Я пока не знаю, — язвительно ответил его хозяин. — Ведь ты еще не принес мне карту.
Камет рассмеялся и вышел. Вместе они отыскали пометку с надписью «Прикас».
— Это русло реки вблизи перевала, — пробормотал мидянин, подчеркнув ногтем тщательно выписанные буквы. — Оно наполняется только весной. Если бы Прикас не лежал так близко к ущелью перед перевалом, его воды стекали бы вниз по прибрежным горам, а не к реке.
— Вот сюда, — указал Камет, его привычные глаза нашли нужную надпись прежде господина.
Глядя на карту и измерив расстояние на глаз, Нахусерех сказал:
— Это может быть правдой. Вешние воды пробили себе путь к Сеперхи. Если Евгенидис высадился где-то здесь, он сможет пройти это расстояние за день и на следующий, возможно, встретится со своей царицей.
— Здесь не отмечены места для высадки, — возразил Камет.
— Без сомнения, у эддисийцев есть тайные гавани, о которых они не желают сообщать своим соседям.
— Следовательно, вы поверите той женщине?
Нахусерех некоторое время смотрел в пространство, размышляя.
— Я был бы дураком, если бы не воспользовался такой возможностью.
— Вы захватите царицу? — спросил секретарь.
— Конечно, мы вернем ее в Мегарон, — ответил его хозяин. — Не могу сказать, живой или мертвой. Живая, она была бы нам весьма признательна.
— Если она умрет, начнется внутренняя война за трон, — сказал Камет.
— И кто-то из претендентов захочет получить помощь от нашего Императора, — ответил Нахусерех с уверенной улыбкой.
— Будьте осторожны
По знаку мидийского посла Аттолии подвели лошадь, и она позволила Нахусереху подсадить ее в седло. Сидя над ним, она все-таки умудрялась смотреть на него из-под ресниц, и мимолетно порадовалась успешно усвоенным приемам кокетства своей служанки Хлои.
— Доставите ли вы заключенных в мой Мегарон? — покорно спросила царица.
— Как пожелаете, моя дорогая, — сказал Нахусерех.
— Я хочу, чтобы один из них отнес от меня послание царице Эддиса. Я выберу его, когда приму ванну.
— Вы не можете выбрать сейчас? — с улыбкой спросил он.
— После ванны, — ответила Аттолия и Нахусерех, все так же улыбаясь, отступил.
Они проехали сквозь оливковую рощу, а затем свернули к маленькой деревушке вблизи Эфраты. Дорога шла по гребню длинного холма, откуда открывался вид на море, потом изгибалась и поднималась на плечо горы к Мегарону. Из деревни Аттолия увидела тела, висящие на стенах Мегарона, но не задала ни единого вопроса, пока они с Нахусерехом не проехали под висельниками через главные ворота.
— Предатели, увы, — сказал Нахусерех. — Я видел, как у вас принято поступать с преступниками, и знал, что вы меня одобрите.
В своих казнях Аттолия ограничивалась действительно виновными в совершении преступления. Два барона, висящих вниз головой над воротами, были из тех малочисленных союзников, чья преданность не подвергалась сомнению, но она не стала спорить с Нахусерехом.
— Благодарю вас за заботу, Нахусерех, — сказала царица, позаботившись, чтобы ее голос звучал приятно.
— Конечно, — ответил мидянин.
Во дворе Нахусерех распорядился отвести лошадей на конюшню, приготовить еду, и проводить царицу в ее покои, уверенно распоряжаясь солдатами и слугами Аттолии. Когда они оглядывались на свою царицу, ожидая подтверждения этих приказов, его лицо мрачнело.
— Я уверен, вы не станете возражать, — сказал он.
— Нисколько, — подтвердила царица. — Я полностью полагаюсь на вас.
Он пошел распоряжаться дальше, и слуги скользнули прочь, не поднимая глаз.
Одному из собственных охранников он сказал:
— Царица желает отдохнуть. Проследи, чтобы никто не входил в ее комнату, — и извинился, чтобы заняться тем, что он назвал «другими вопросами».
Царица вошла в свои покои, оставив мидийского охранника за дверью. Внутри она обнаружила своих служанок, молчаливых и бледных. Аттолия сняла плащ. Одна из служанок вышла вперед, чтобы принять его.
— Что вы можете рассказать мне о новой женщине, которая была добавлена к моей свите? — спросила Аттолия, наблюдая, как они в недоумении покачали головами.