Царица Хатасу
Шрифт:
– Ну, исполнение этого желания тебе придется отложить по крайней мере дней на пятнадцать, – сказала, смеясь, Роанта. – А в ожидании этого понюхай для развлечения эти розы, которые прислал тебе Рома. Он умоляет тебя хорошенько беречься. Я уверена, что только благодаря его непрестанным молитвам, боги даровали тебе жизнь, действительно висевшую на волоске.
С пылающим лицом Нейта схватила букет великолепных роз и прижала его к лицу.
– Ах, если бы я могла повидать его! – прошептала она, но внезапно побледнела и прибавила нерешительным голосом: – Саргон!
В первый раз после роковой ночи она произнесла имя своего
– Успокойся, Саргон жив, но он никогда больше не причинит тебе вреда. Подробности ты узнаешь после. Теперь же думай только о вещах приятных. Вот я могу сообщить тебе приятную весть: через несколько дней тебя навестит царица. Право, она добра к тебе, как сама Гатора! С такою покровительницей не нужно ничего бояться. Можешь быть покойна, я устрою тебе также свидание с Ромой.
И Роанта принялась рассказывать все, что выстрадал Рома, все, что доказывало его любовь. Хитрая женщина заметила, что при имени царицы лицо подруги омрачилось. Она знала, что лучше всего ее может развлечь разговор о любви.
С этого дня выздоровление Нейты быстро продвигалось вперед. Силы ее с каждым днем крепли. Поддерживаемая Роантой и Сатати, она начала ходить, и уже с утра ее выносили на кровати на воздух.
Однажды после обеда, когда удушливый жар уже сменился приятной свежестью, Нейта сидела на той самой террасе, на берегу Нила, где некогда Кениамун объявил принцу хеттов о посещении царицы. Она тоже ждала сегодня прибытия Хатасу. При мысли об этом свидании чувство стыда и боязни сжало ее сердце. Без сомнения, царица потребует от нее объяснений и пожелает узнать имя ее любовника. Чтобы оправдаться, Саргон, конечно, сказал о причине своего поступка.
Чем больше она думала, тем мрачнее становился ее взгляд. За время долгой болезни в душе Нейты произошла большая перемена. От страданий она повзрослела, ум ее развился. Ребенок превратился в женщину. Когда она вспоминала ужасную ночь свадьбы и искаженное лицо Саргона, который с пеной у рта, обезумев от ревности, пронзил ее кинжалом, внутренний голос нашептывал ей, что она глубоко виновата перед этим несчастным человеком, любившим ее всеми фибрами души. В бессильном гневе она бросила в лицо мужа оскорбление и отвратительную ложь. Она сама себя загрязнила. Одна эта мысль вызвала яркую краску на ее лице. Конечно, ее душа стремилась к Роме, но все остальное было дурной выдумкой, приведшей к таким печальным результатам. Что с Саргоном? Никто, даже болтливая Роанта, не обмолвится о его участи. Она достаточно знала законы, чтобы понимать, что ему предстоит жестокая участь. Может быть, царица скажет ей правду.
С глубоким вздохом Нейта провела рукой по лбу. Чтобы отогнать эти печальные мысли, она пыталась думать о Роме, о его любви. Но и здесь счастье было отравлено. Ей хотелось бы сейчас увидеть его, насладиться его голосом, его взглядами, полными любви, а он еще ни разу не смог прийти к ней. Правда, Роанта часто передавала от него цветы, поклоны и нежные слова, но это были такие мимолетные радости! Нейта с горечью подумала, что Рома не свободен, что он женат и что они только как два вора могут обмениваться своими чувствами. Для ее прямой и гордой натуры такое фальшивое положение было настоящей пыткой. Острая боль пронизывала ее сердце всякий раз, когда она думала о молодом жреце.
Вошла Сатати в сопровождении Пагира и обоих сыновей и тем положила конец уединенным мечтам Нейты.
Голос Пагира, сообщавший, что приближается какая–то лодка, по–видимому, принадлежащая царице, прекратил ссору между Ассой и Бебой, и все семейство под предводительством Сатати бросилось к лестнице. Одна Нейта осталась лежать, потому что не могла еще ходить без посторонней помощи.
В эту минуту причалила очень простая лодка с двумя женщинами и несколькими мужчинами. Царица ловко выскочила на ступеньки и стала подниматься по лестнице в сопровождении Сэмну, дамы из свиты и двух воинов. Несколькими благосклонными словами она запретила Пагиру и его семейству приветствовать ее согласно этикету, так как она приехала не официально. Как только царица вошла на террасу, ее сверкающие глаза стали искать больную. Заметив, что Нейта старается подняться, она повелительно крикнула ей:
– Я приказываю тебе лежать, а вы, – она обернулась к свите, – идите в соседнюю комнату. Ты же, Сатати, присмотри, чтобы ни одного нескромного уха не было около дверей.
Все поняли, что царица хотела наедине допросить молодую супругу Саргона. Минуту спустя терраса без шума опустела.
Когда тяжелая портьера закрылась за Пагиром, выходившим последним, Хатасу быстро подошла к ложу. Она обняла дрожавшую Нейту и поцеловала ее в побледневшие губы.
– Наконец–то, бедное дитя мое, я вижу тебя почти здоровой и возвращенной к жизни после ужасной угрожавшей тебе опасности, – нежно сказала она. А девушка залилась слезами, прижимая к губам царственную руку.
– Нет, нет, я не хочу видеть слез, – сказала царица, садясь и проводя рукой по ее лбу. – Я пришла не бранить тебя, но поговорить с тобой по душам. Итак, успокойся и расскажи мне всю правду. Мое сердце печально, Нейта, так как на тебе тяготеет тяжелое обвинение. Но, что бы ты ни сделала, признайся мне во всем. У тебя нет матери, Нейта. Так смотри же на меня как на свою мать, и говори все без утайки. Ты знаешь, что для тебя у меня найдется и снисходительность, и прощение. Ты так еще молода и неопытна. Может быть, и я виновата в том, что не заслужила твоего доверия и не поняла разнообразных чувств, волновавших твое детское сердце.
– Ах, твоя доброта ко мне не имеет границ, – прошептала Нейта с признательным взглядом. – Во всем виновата я одна. Но спрашивай меня, моя царственная благодетельница, и я открою тебе всю мою душу.
Царица пожала ее руку, которую все еще держала в своей.
– Знаешь ли ты, что случилось с несчастным безумцем, поразившим тебя в тот роковой час? Он в темнице, и ему неминуемо грозит смерть. Закон, поражающий даже египтянина за убийство, втрое строже отнесется к чужеземцу, несчастному пленнику, которого поддерживала только моя благосклонность и который осмелился поднять руку на благородную девушку Египта. Но неужели же, Нейта, это правда, что он сказал мне в оправдание своего невероятного преступления и что он ответил своим судьям: его жена, исчезнувшая во время праздника и явившаяся потом неизвестно откуда, прямо объявила ему, что пришла из объятий человека, которому принадлежит душой и телом?