Царица Савская

Ли Тоска

Буду ли я безрассудной или я буду бесстрашной?

Буду и той, и другой.

Глава четырнадцатая

К потоку их возмущения я была не готова.

— Моя царица! — Вахабил стукнул ладонями по столу. — Ты не можешь!

— А кто говорит царице, что она может и чего не может?

— Это слишком опасно, — сказал Ниман. Рядом с ним Абйада покачал головой.

— Твой трон будет в опасности, — продолжил Вахабил. — Что помешает другим потребовать его в твое отсутствие?

От их возражений, впервые с тех пор, как я вошла в зал

совета, меня захлестнула тревога.

Что я наделала? Что я сказала, тем самым на это решившись? Подобную браваду, как только она озвучена, уже не отыграть назад.

Я должна быть умной. Я должна действовать быстро.

— Никто не сможет сделать того, что собираюсь сделать я. К тому же кто решался на подобное раньше?

Даже Хатшепсут, царица-фараон, лично не посещала Пунта.

— Ода, кто ел ядовитую змею, пока та еще жива? Да и к чему кому-то хотеть подобного? — ответил Вахабил. — Если ты собралась выйти замуж за выгоду, о царица, молю тебя, позволь своим сородичам все устроить. Иначе это не делается.

Снова свадьба.

Я не знала, смеяться мне или закричать на него.

— Это будет иная сделка. Я отправлюсь туда как царица. Как одна правительница к другому царю. Никто, даже ты, Кхалкхариб, не сумеет сделать нашу ссору настолько бурной, как сумею я. А я сумею сделать ее воистину царской. И все же ты будешь сопровождать меня. Ты и Ниман.

Снова протесты, но даже посреди этого шума решения приходили ко мне быстро, без предварительных размышлений. Я ощущала это с приливом радости.

Вахабил откинулся на спинку скамьи, воздел руки в воздух.

— Полно вам, советники, — сказала я, стоя перед ними. — Разве вы не знаете, что говорите это царевне, которая путешествовала вместе с вами от берегов Пунта? Которая спала под звездами вместе с вами, не зная, в которую из ночей на нас могут напасть северяне? Не зная, не наполнится ли сухое русло реки, не унесет ли нас, спящих, бурный поток? Разве мы вместе не ехали по прибрежной равнине Хадрамаута, по долинам Катабана на самом краю пустыни?

Ниман покачал головой.

— Это иное.

— Да. По сравнению с прошлым это путешествие будет приятной прогулкой. И моей возможностью своими глазами увидеть наш северный путь. Конечно, если вы говорите, что не готовы к долгим дням путешествия…

— Я с радостью поеду вместо тебя как кузен и как родственник, — сказал Ниман.

— Тогда как родичи мы поедем вместе. — Я снова села. — В Сабе мы защищены. Но мы изолированы от мира. Мы рассчитываем на наших торговцев, приносящих нам новости от чужих дворов, в которые кажутся столь влюбленными, мы доверяем им говорить вместо нас. Давайте же увидим эту силу — эту угрозу — собственными глазами. Мы обратили взоры к нашим горам и сухим руслам и подчинили себе дожди. Мы обратили взгляд к небесам и построили храмы в честь наших богов.

Теперь давайте посмотрим на мир. Иначе, оставшись в изоляции, однажды мы обнаружим, что на долгие годы отстали от мира в своем устаревшем раю, что мы отделены от всех, как земли из легенд. Однажды, пусть и через множество столетий, к нашим границам подойдут армии. И мы не можем позволить себе быть невинными, как дитя, слишком долго пробывшее в колыбели.

— Моя царица, это далеко не прогулка, это тяжкое путешествие длиной в половину

года! — сказал Вахабил. — Тамрин подтвердит, что там ждут песчаные бури, разбойники…

— А разве всего этого нету нас? — спросила я. — Мы народ караванщиков. Когда мы успели забыть свою кровь кочевников? Мы живем в городах, но мы достаточно крепко сшиты и нас не смягчила роскошь. Ну разве что слегка… — Я улыбнулась. Послышалось несколько смущенных смешков.

— Наши предки не оставляли места слабости, и мы не должны себе ее позволять, — продолжила я. — А потому нас ждет не столько путешествие в далекие земли, сколько задача вспомнить самих себя. Меньшие народы начинают войны и вторгаются в чужие границы из нужды или из страха. Мы не боимся и не нуждаемся, что и докажем всем. Пусть вожди Эдома и амалекитов, пусть фараон Египта и цари Финикии, а также и царь Израиля будут удивлены. Сумел бы сам Соломон проделать подобное путешествие? Он не осмелится! Его северные племена враждебны по отношению к южным. Что говорит о нашем царстве и о его царице тот факт, что она может оставить столицу и вернуться, найдя свое царство нетронутым? Что путешествие длиною в год — ничто для нее? Пусть любой другой правитель рискнет подобным!

Я подняла ладонь, останавливая протесты.

— Эта кампания будет мудрее любой войны. Мы заключим множество сделок. Мы будем путешествовать с такой зрелищностью, что у него не останется выбора, кроме как начать с нами сотрудничество. Мы восхитим его не нашим оружием, но нашим богатством. Наши благовония станут нашими копьями. Наше золото будет огнем, а слоновая кость станет стрелами. Египет отдал ему земли и крепости. Финикия дала материалы для его храма, дворцов и кораблей, дала мастеров на постройку. А Саба предложит ему незнакомую экзотику, которой он так жаждет, и даст ее в количествах, которых он не представлял. Мы дадим ему возможность коснуться далеких богатств мира… не покидая трона.

Вахабил качал головой.

— Это слишком опасно. Моя царица, у тебя нет наследника. Что угодно может случиться, и Саба окажется на той самой войне, против которой ты возражаешь, но не за своими границами, а внутри них.

— Я обеспечу вам наследника… усыновив его, — быстро подумав, ответила я.

Все уставились на меня с таким ужасом!

— Я усыновлю наследника перед лицом Алмакаха и служителей храма. Но сделаю это тайно. Даже вы не будете знать, кого я избрала. Я запечатаю его имя и отдам на хранение жрецам — трем жрецам из трех храмов. И ни один из вас не будет знать, кому и куда, а потому лишь в случае моей смерти они приедут в Мариб и сломают печать, чтобы провозгласить его имя. — Я принимала решения по мере того, как речь лилась с моих губ.

— Это… так не делается, — запинаясь, пролепетал Вахабил.

— И царица еще никогда не сходила с трона, чтобы отправиться в путь через половину мира. И все же я сделаю это.

— Подобные случаи известны. Был даже прецедент; когда усыновили родственника, — сказал Ниман.

— И какое великое облегчение для вас, вам не нужно знать, кого я выбрала, и не нужно иметь дело с вождями, которые выбирают ту или иную сторону. Вам достаточно беречь трон в мое отсутствие и беречь меня во время нашего совместного путешествия. — Я поглядела на Нимана и Кхалкхариба.