Carpe Jugulum. Хватай за горло!

Пратчетт Терри Дэвид Джон

– Это так старомодно, иметь слугу по имени Игорь, – промолвила графиня. – Терпеть его не могу.

– Послушайте, но это ведь так просто, – вмешалась Лакримоза. – Надо спустить его в подвал, запереть в «железной деве», затем на пару деньков растянуть на дыбе над огнем, а потом нарезать тонкими ломтиками, начиная с ног, чтобы он все видел. Он наверняка это оценит.

– Да, думаю, это единственный выход, – с печалью в голосе произнес граф.

– Помню, как-то раз ты попросил меня избавить кошку от мучений, – сказала Лакримоза.

– На самом деле я имел

в виду, чтобы ты прекратила ее мучить, – сказал граф. – Но… все вы правы… Ему придется уйти…

Наконец Игорь привел короля Веренса, который замер на пороге с нерешительным видом. Впрочем, так вели себя все люди, оказавшиеся в присутствии графа.

– А, ваше величество, – сказал граф, подходя к королю. – Не желаете ли разделить с нами скромную трапезу?

Волосы Агнессы цеплялись за сучья. Ей удалось поставить одну ногу на ветку, схватиться с немалым риском для жизни за ветку над головой, но вторая нога осталась на помеле, которое начало потихоньку дрейфовать в сторону, заставляя Агнессу принять позу, которую даже балерины не способны принять без долгой подготовки.

– Ты что-нибудь видишь? – крикнула нянюшка, стоявшая очень-очень далеко внизу.

– Кажется, это старое гнездо… О нет!

– Что случилось?

– По-моему, у меня лопнули панталоны.

– Вот поэтому я всегда выбираю белье попросторней, – нравоучительно изрекла нянюшка.

Агнесса перенесла вторую ногу на ветку, которая сразу же угрожающе затрещала.

«Толстуха, – презрительно фыркнула Пердита. – Я бы с легкостью газели запрыгнула на это жалкое деревце».

– Газели не прыгают по деревьям! – огрызнулась Агнесса.

– Что-что ты говоришь? – крикнула снизу нянюшка.

– Да так, ничего…

Агнесса бочком двинулась вперед, но вдруг весь мир обрел черно-белый цвет. Чуть ли не перед самым ее носом на ветку опустилась сорока и принялась громко трещать. Буквально тут же к этой сороке присоединились еще пятеро, перелетевшие с соседних деревьев, и сорочий хор стал просто оглушительным.

Агнесса всегда недолюбливала птиц. Когда они порхали в небесах или пели красивые песенки, она ничуть не возражала, но вблизи они превращались в обезумевшие комки перьев с интеллектом комнатной мухи.

Агнесса попыталась прихлопнуть сороку, что поближе, но та проворно вспорхнула на другую ветку, а девушка с большим трудом удержала равновесие. Когда дерево перестало раскачиваться, Агнесса двинулась дальше, пытаясь не обращать внимания на вопли разъяренных пичуг. Наконец она заглянула в гнездо.

То ли это были остатки старого гнезда, то ли начало нового, разобрать не представлялось возможным. И тем не менее там обнаружились лоскуток блестящей ткани, осколок стекла и что-то белое с… золотой кромкой, ярко поблескивающее даже в такую пасмурную погоду.

– «Вот серебро – это пять… золото вот – это шесть…» – произнесла она едва слышно.

– «Вот небеса – это пять, шесть – в преисподней искать», – поправила услышавшая ее слова нянюшка.

– Я едва могу до него дотянуться…

Ветка

сломалась. Разумеется, ниже было много других веток, но они послужили лишь краткосрочными остановками на долгом пути вниз. А самая последняя ветка зашвырнула Агнессу далеко в заросли остролиста.

Нянюшка быстренько выхватила приглашение из ее безвольно откинутой руки. Чернила под дождем расплылись, но слово «Ветровоск» еще можно было различить. Нянюшка поцарапала позолоченную кромку ногтем.

– С золотом они переборщили, – сказала она. – Что ж, с приглашением мы разобрались. Я ж говорила, эти гадины воруют все, что блестит!

– Мне совсем не больно, – многозначительно произнесла Агнесса. – Остролист неплохо смягчил падение.

– Шеи им сверну, – пообещала нянюшка, посмотрев на орущих с деревьев сорок.

– Кажется, я вывихнула себе шляпу, – буркнула Агнесса, с трудом вскарабкиваясь на ноги. Но в данной ситуации рассчитывать на сочувствие не приходилось, поэтому она просто продолжила: – Итак, приглашение мы нашли. Произошла чудовищная ошибка. Никто в ней не виноват. Давай теперь найдем матушку.

– Если она сама не хочет, чтобы ее нашли, мы ее век искать будем, – откликнулась нянюшка, задумчиво поглаживая золотую кромку приглашения.

– Но ты можешь кого-нибудь Заимствовать. Ее могли видеть животные, птицы… Даже если она ушла еще до рассвета.

– Э-э, нет, с Заимствованием это не ко мне, – твердо заявила нянюшка. – У меня нет такой самодисциплины, как у Эсме. Я слишком… увлекающаяся особа. Как-то три недели крольчихой прыгала, пока наш Джейсончик не вызвал матушку, чтоб она меня возвернула. А еще ведь чуть-чуть, и вернулась бы совсем не я.

– Но кролики такие скучные!

– Ну, у них есть свои преимущества, свои недостатки…

– Xopoшo, тогда давай заглянем в это рыбацкое яйцо, – предложила Агнесса. – Маграт говорила, у тебя это хорошо получается.

С печной трубы стоявшего на другой стороне поляны домика вдруг свалился кирпич.

– Только не здесь, – с некоторым сомнением ответила нянюшка. – У меня аж мурашки по спине… О нет, только не это! Будто у нас хлопот мало. Он-то зачем сюда приперся?!

К ним, петляя между деревьев, приближался всемогучий Овес. Он продвигался неуверенно, как любой городской житель, внезапно очутившийся на настоящей, неровной, покрытой перегноем, усеянной ветками земле. А еще он постоянно озирался по сторонам – так, словно в любой момент мог подвергнуться атаке сов или злобных жуков.

В своем странном черно-белом одеянии Овес и сам был похож на сороку.

Заметив появление человекообразного родственника, сороки еще громче затрещали с деревьев.

– «Семь – это старая-старая тайна как есть», – сказала Агнесса.

– «Семь – это дьявол, чтоб вечно ему не бывать», – мрачно заметила нянюшка. – У тебя свои стихи, у меня – свои.

Увидев ведьм, Овес слегка повеселел. Достав из кармана платок, он громко высморкался.

– Вот ведь напрасная трата человеческого материала… – пробормотала нянюшка.