Царская карусель. Война с Кутузовым
Шрифт:
– Екатерину, Прасковью, Анну, Елизавету, Екатерину, Дарью… Михаила… Воинство Молдавской армии.
– Ближайшие… Супруга, дочери, внучки… И воинство. Знать бы всех солдат по именам!
Дал деньги.
– Господи! Я же сельский батюшка! – вырвалось у священника.
– И слава Богу! Скорее молитва дойдет до Престола Всевышнего.
Дети напились воды, накушались генеральских сладостей. Мокрые штанишки были заменены.
Матушка кланялась генералу, кланялся батюшка, детки гурьбой повалили наружу.
Михаил
– Лошадей!
– Госпожа, лошади генералу запряжены! – поклонился приезжей хозяин. – У генерала подорожная.
– А я Васса Демидовна, али не признал?
– Генералу на войну.
– Знаем, как они воюют! В моей деревне рота стояла разъединую ночку. И все бабы мои теперь брюхаты.
– Вестимое дело, – согласился Кутузов. – Где солдат ни пожил, там и расплодился.
– Ворьё твои солдаты! – вконец осерчала Васса Демидовна.
Кутузов снова согласился:
– Солдат – багор. Что зацепил, то и потащил.
– Бесстыжье племя!
– Что поделаешь? Солдат краснеет токмо на морозе да на огне.
Михаил Илларионович доедал тюрю уже с поспешностью. Доел, перекрестился на иконы, барыне поклон отвесил, да так ловко.
Когда генерал отбыл, спросила:
– Кто таков?
– Кутузов.
– Не слыхала. Суворов, Потемкин, Румянцев, а этот хоть и стар, да не знаменит.
– Генеральская слава всегда впереди.
В Бухаресте
Земля Молдавии пахла детством.
Михаил Илларионович, оглядывая из каретки изумрудную травяную молодь, понимал: травою пахнет, но сердце билось, как бьется у пятилеточек. Затая радость, ибо для детства всякий день – чудо.
Весной и миром дышала молдавская земля.
Михаил Илларионович, всю дорогу страшившийся болезней, воспрял духом: он прибыл принести покой сей доброй земле.
Через войну, разумеется.
До Бухареста добрался вечером 31 марта.
Голова от долгой езды покруживалась, и Михаил Илларионович, занявши отведенный ему дом, никого не принял, но дежурному штаб-офицеру приказал занести в журнал: генерал от инфантерии Голенищев-Кутузов в командование Молдавской армией вступил.
Спал, как истинный барин, до полудня.
Встал ото сна здрав, бодр к тотчас написал рапорт о прибытии в Бухарест императору Александру и письмо министру, в котором сообщал, что «о положении дел и обстоятельств до армии мне вверенной и неприятеля касающихся, ничего покуда не знаю».
После позднего завтрака Кутузов соизволил познакомиться со своими штаб-офицерами, перечитал бумаги и донесения и только после этого слушал доклады: сначала интендантов, потом разведки. Начинал же деловые, военные разговоры, к изумлению боевых орлов, по-домашнему. Спрашивал о здоровье, о содержании – есть ли какие трудности, просил кланяться батюшке
Не ведали: над картою Михаил Илларионович сидел заполночь.
Затянувшаяся весна встрепенулась, грянуло тепло, зацвели сады.
Главнокомандующий сам себе порадовался: и одним своим глазом углядел, прислуга – сплошь красавицы, и все с кроткими взорами.
«Старого воробья не проведешь, – посмеивался над собою Михаил Илларионович. – Корень местного лукавства – в кротости».
После бледных, белых, скучных лиц литовок – там женское лукавство в этой самой скуке напоказ – южная смуглость волновала…
Первое распоряжение птенца гнезда Суворова привело штаб-офицеров в недоуменное негодование. Слышали впрочем: Кутузова недоброжелатели честят «старым развратником». Распоряжение командующего как раз и соответствовало мерзкому прозвищу. Генерал распорядился доставить ему местных красавиц разных сословий: хорошо бы дюжины три, а то и все пять, и притом желающих заработать «в свое удовольствие».
Женщин сыскивали, представляли Кутузову, но у старца они не задерживались, передавались в штаб, и одних тотчас отпускали с миром, других, нужных, приготовляли для засылки в города, где стояли турецкие гарнизоны.
– Старец бабами собирается турок побить, – посмеивались штаб-офицеры, но брезгливость с них сошла, теперь с командующим встречались глаза в глаза, провожали с добродушным изумлением: истинный лис. Кто-то из старых соратников Михаила Илларионовича обронил:
– Когда Кутузов сидел послом в Стамбуле, его воинством был султанский гарем. Обольстительные насельницы оного славные победы доставили Михаилу Илларионовичу.
Не сразу поняли господа офицеры – неспешностью новый главнокомандующий маскировал огромную, кропотливейшую военную работу.
Ровно через неделю, 7-го апреля, к Барклаю де Толли пошел подробный план военных действий, соответствующий возможностям Молдавской армия.
Предшественнику Кутузова, Каменскому 2-му, Александр и его советники предписывали вести войну оборонительную, действовать наступательно – только от Рущука к Плевне. Но Каменский заболел, а генерал-лейтенант Ланжерон, имея пятьдесят батальонов, опустошать территорию ради лишения турецкой армии продовольствия – с походом затянул. Тут как раз Петербург забрал из Молдавской армии пять дивизий. Их отправили на Западную границу встречать Наполеона. Кутузову Александр оставил 8-ю, 9-ю, 16-ю и 22-ю дивизии.