Царская работа. XIX – начало XX в.

Зимин Игорь Викторович

Надо заметить, что бюрократические штаты в службах главного начальника охраны П.А. Черевина были минимальны. Только 31 декабря 1887 г. высочайшим указом утвержден штат Канцелярии главного начальника Охраны. Как ни странно сегодня, этот штат стоял всего из двух человек⁴⁶⁴.

В 1894 г., за полгода до смерти Александра III, П.А. Черевин провел некоторую реорганизацию охраны царя. Ее необходимость вызывалась тем, что за прошедшие 13 лет накопились многочисленные разовые распоряжения, которые необходимо было свести в единое целое. Особых изменений эта реформа не предполагала. Во-первых, должность «Главного начальника Охраны Его Величества» переименовали в должность «Дежурного при Его Величестве Генерала». Инициатором изменения названия должности был сам император. На проекте, представленном П.А. Черевиным, осталась резолюция Александра III: «Я на это согласен, но при этом я желал бы изменить название охраны, которое меня коробит и весьма неблагозвучно.

Переговорю с вами об этом»⁴⁶⁵.

В именном указе от 22 мая 1894 г. говорилось: «Признав необходимым высшее наблюдение за безопасностью Императорских резиденций, а равно главный надзор за безопасностью пути во время высочайших путешествий, возложить на особо призванное к сему доверием нашим лицо, Всемилостивейше повелеваем генерал-адъютанту Черевину вступить в исполнение возложенных обязанностей и впредь именоваться «дежурным при Нас генералом» с оставлением в звании генерал-адъютанта»⁴⁶⁶.

Знатоки бюрократических нюансов немедленно отметили несоответствие названия должности с реальными обязанностями Черевина. B.C. Кривенко писал: «В военном ведомстве «дежурный генерал» занимает должность, в которой сосредоточены, так называемые «инспекторские дела», прохождение службы персонала воинских частей, эта деятельность совершенно, казалось, не соответствует характеру обязанностей, возложенных на Черевина»⁴⁶⁷. Однако дело было не в фактических обязанностях, а именно в названии. «Тревожное» обозначение должности «Главного начальника Охраны Его Величества» было заменено нейтральным «Дежурным генералом».

Кроме того, в Канцелярию Дежурного при Его Величестве генерала добавили новую штатную должность журналиста, который отвечал за «связи с общественностью». Примечательно, что ранее этот «журналист» ЮД. Павиланис значился в списках секретной агентуры Дворцовой полиции и подчинялся полковнику Е.Н. Ширинкину⁴⁶⁸.

Возглавив охрану царя, П.А. Черевин немедленно сам стал целью для террористов. В ноябре 1881 г. некто Н.М. Санковский совершил покушение на П.А. Черевина. Террорист действовал по отработанной «патриархальной» схеме. Эта «схема» буквально поражает своей наивной эффективностью, тем более удивительной, что все произошло буквально через несколько месяцев после трагической гибели Александра II от рук террористов.

Мещанин Николай Мартынович Санковский, который к революционному подполью не имел отношения, но при этом много пил и, конечно, «болел душой» за Россию, по случаю, «без определенной цели», приобрел пятиствольный бельгийский револьвер «бульдог»⁴⁶⁹, в библиотеке по «Адрес-календарю» узнал, «где служит и живет Черевин», выпил водки в трактире «для храбрости», написал там же письмо, в котором обещал сообщить Черевину некую важную информацию, пошел к зданию Министерства внутренних дел, где и передал письмо швейцару. Надо заметить, что сторожа не желали принимать письма, «ссылаясь на то, что в этот день не было приема, но ввиду настойчивости заявлений со стороны его о возможности письма, приняли, и таковое передал барону Дризену»⁴⁷⁰. Чиновник министерства барон Дризен счел возможным передать письмо «неизвестного» генералу Черевину, хотя тот и находился на заседании. По прочтении письма Черевин вышел в приемную к неизвестному, которого уже привели туда. Более того, все чиновники немедленно вышли из приемной «вследствие желания неизвестного объясниться с генералом Черевиным наедине». При этом никто и не подумал обыскать этого «неизвестного». После того как чиновники вышли, немедленно последовал выстрел. Когда они ворвались в приемную, то увидели, что Черевин, прижав неизвестного к стене, держит его за руки.

Пистолет, в котором оставались заряженными еще четыре ствола, валялся рядом. Поскольку выстрел быд произведен буквально в упор, то его спасло чудо, но и генерал проявил решительность, схватив террориста за руки и не дав ему произвести повторный выстрел.

Как указывается в документах, «из протокола осмотра сюртука бывшего на генерале Черевине в момент покушения на его жизнь видно, что на левой стороне груди и бока сюртука, с наружной стороны два отверстия с разорванными краями, произведенные пулею… внутренняя же шелковая подкладка сюртука не повреждена… отверстие же находящиеся на боку, несколько ниже грудного отверстия… Расположение отверстий и внешний вид их дает возможность заключить, что пуля, проникнув через грудное отверстие, прошла между верхней покрышкой и внутренней прокладкой сюртука и вышла через отверстие в боку»⁴⁷¹.

В этой истории поражает непрофессионализм чиновников Министерства внутренних дел, поскольку подобная «схема» покушений на влиятельных сановников использовалась с января 1878 г. по 1906 г.: в 1878 г. стреляла в петербургского градоначальника Ф.Ф. Трепова Вера Засулич; дважды покушались на московского обер-полицмейстера Д.Ф. Трепова; взорвали дачу П.А. Столыпина в 1906 г.

Отношения Черевина и Александра III, конечно, не стоит идеализировать. Черевин для

царя оставался только верным слугой, добросовестно и честно исполняющим свои должностные обязанности, которые предполагали и определенные профессиональные риски. По мнению А.А. Половцева, который был довольно дружен с Черевиным, он «никакого сочувствия к своему владыке не выказывает, несмотря на свое исключительно приближенное положение. Между прочим, он выразился так, что за время своей службы при государе только один раз слышал слово благодарности, а именно после того, как в него, Черевина, стрелял нигилист»⁴⁷². Тот же Половцев писал в 1891 г.: «Черевин – умный, добрый, честный, постоянно выпивший начальник охраны в Гатчине, радехонек, что хотя бы под предлогом охоты и сопровождения цесаревича вырваться из гатчинской тюрьмы»⁴⁷³.

Говоря о личных обстоятельствах П.А. Черевина, следует отметить, что у него не было семьи. Он всего себя посвящал службе, постоянно находясь при царе. При этом к женщинам Черевин был весьма неравнодушен. По сведениям А. Богданович, у него в Николаевском корпусе учился незаконный сын. После покушения на генерала Александр III «наградил» Черевина, позволив усыновить юношу⁴⁷⁴. Однако Черевин не делал карьеры сыну, и он так и остался в достаточно скромных чинах. О том, что у Черевина были побочные дети, мельком упоминает А.А. Половцев в октябре 1883 г.: «В клубе Черевин, занятый тем, что расходится с Фабр и передает детей сестре своей»⁴⁷⁵. Современники единодушно отмечали личную порядочность генерала, подчеркивая, что он «не принадлежал к числу выпрашивавших себе прибавочные оклады»⁴⁷⁶. Друг детства Александра III граф С.Д. Шереметев приводит достаточно характерный эпизод, отмечая, что Черевин не любил «заносчивости и самомнения даже в людях близких и которым он сочувствовал. Одному из таковых в ответ на воркотню служебной неудовлетворенности он сказал: «А Вы себя высоко цените?»»⁴⁷⁷. После переезда Александра III в Гатчину Черевин также переселился туда, заняв небольшую квартиру на первом этаже Кухонного корпуса Гатчинского дворца.

«Рабочий кабинет» П.А. Черевина фактически находился в Гатчинском дворце перед дверью в кабинет царя. Там, за особым столиком, Черевин и работал с документами. В «рабочие часы» Александра III он был единственным человеком, который мог войти к царю в кабинет без доклада⁴⁷⁸. Лейб-хирург Александра III профессор Н.А. Вельяминов отмечал, что П.А. Черевин «был очень близок к Государю и всегда имел к нему доступ без доклада»⁴⁷⁹. Надо заметить, что не все великие князья имели на это право. Как ближайший сотрудник царя Черевин имел у себя под рукой все ключи от шифров, кроме Военного министерства и Министерства иностранных дел⁴⁸⁰.

Современники подчеркивали, что Черевин обладал ярким характером и немалыми способностями. B.C. Кривенко вспоминал, что «по общему признанию, Черевин обладал недюжинными способностями, умел работать, умел постоять за себя и за своих подчиненных»⁴⁸¹. Возможно, именно эти черты характера генерала и вызывали симпатию со стороны Александра III.

Тот факт, что Черевин постоянно пребывал «при царе», ставил его в особое, привилегированное положение. Очень многие желали использовать влияние Черевина для решения своих дел и делишек. Например, по просьбе Государственного секретаря А.А. Половцева Черевин организовал для дочери «Альфонса Ротшильда madame Ephrussi окно в Концертном зале, чтобы посмотреть на выход» 1 января 1884 г. в Зимнем дворце⁴⁸². Иногда Черевин пробовал протежировать влиятельным просителям. В декабре 1888 г. он по просьбе великого князя Михаила Николаевича пытался «пробить» место в Государственном совете для барона И.О. Велио. Надо заметить, что Александр III очень хорошо представлял себе, какие «расклады» стоят за подобными просьбами, и был очень сдержан в своих реакциях. Более того, по словам Черевина, он не имел «возможности говорить с государем, когда и о чем хочет, потому что разговаривает лишь за столом при детях, а если имеет сделать какое-либо сообщение, то догоняет государя, когда тот уходит в свой кабинет после завтрака или после обеда. О Велио уже пробовал говорить под тем предлогом, что завтракал с ним на прошлой неделе, но, кроме восклицания «А!», это заявление ничего не вызвало»⁴⁸³.

Многие знали острый язык начальника царской охраны, поскольку характеристики Черевина, данные тем или иным сановникам, расходились по всему Петербургу. Характеристика Министра внутренних дел И.И. Дурново, данная П.А. Черевиным, «глуп во весь рост», моментально стала известна всему Петербургу⁴⁸⁴. Черевина побаивались, а его благосклонное внимание высоко ценилось. В результате «к нему ежедневно тянулись на поклон именитые лица, служебные тузы. Не подозревали они, что своим забеганием давали прибавочный материал для колких выступлений Черевина, не стеснявшегося в своих характеристиках»⁴⁸⁵.