Царская работа. XIX – начало XX в.

Зимин Игорь Викторович

Поскольку Черевин был пьющим и хлебосольным хозяином, то со временем в его квартире в Кухонном корпусе постепенно образовался своеобразный клуб. Туда имели доступ не только министры и сановники, но и «простые смертные», которые были по душе генералу. Фактически Черевин держал открытый стол, который ему не стоил ни копейки, поскольку все необходимое поступало бесплатно из дворцовой кухни, буфета и погреба⁴⁸⁶.

Есть соблазн написать, что клуб Черевина был местом сбора информации о настроениях различных социальных слоев и что болтовня гостей позволяла Черевину «быть в курсе», однако это скорее характерно для нашего времени, чем для конца патриархального XIX века. B.C. Кривенко отмечал, что «клуб Черевина» «политического значения не имел», поскольку «особы сдерживались». За столом сплетничали о разных городских новостях, и разъезжавшиеся гости «наматывали

себе на ус крылатые словечки Черевина»⁴⁸⁷.

П.А. Черевин, постоянно находясь рядом с императором, стал другом семьи. Конечно, насколько это было возможно. К нему уважительно относились императрица Мария Федоровна и царские дети. Черевин ценил такое к себе отношение и действительно был верным слугой императора, готовым выполнить любое его распоряжение. Буквально. В силу этого он не считал для себя зазорным решать проблемы, которые далеко выходили за рамки его прямой компетенции. Во время проведения военных маневров в Бресте, потребовалось срочно доставить из Петербурга прусский мундир Александра III, поскольку неожиданно для российской стороны эти учения выразил желание посетить Вильгельм I. Эту проблему решал именно П.А. Черевин, предварительно проконсультировавшись с молодым, безвестным тогда железнодорожным чиновником С.Ю. Витте⁴⁸⁸.

Генерал Черевин даже искал кормилиц для детей Александра III. О «кормилицах» следует сказать особо. Упоминаемый ниже эпизод дошел до нас в дневнике А. Богданович. Она ссылается в качестве источника на генерала Баранова, в 1881 г. занимавшего должность градоначальника Петербурга⁴⁸⁹. Богданович дает понять, что под «кормилицами» имеются в виду простолюдинки, которых якобы поставлял Александру III «для собственного употребления» Черевин. Говоря об этом, казалось бы, малозначительном эпизоде, следует иметь в виду следующее. Во-первых, Александр III всегда внимательно относился к своим детям. Во-вторых, по свидетельству лейб-педиатра Раухфуса, Мария Федоровна не кормила сама своих детей, а Александр III настаивал на том, чтобы кормилица «по типу» должна была походить на мать. И именно Черевина он «озадачил» поиском схожей по типажу кормилицы из народа. Черевин выполнял самые разные поручения царя, и когда тот приказал ему найти кормилиц, именно кормилиц, для своих детей, то генерал, выполнил и этот приказ. А генеральша Богданович изложила полученные «сведения» в своей трактовке.

Генерал П.А. Черевин выполнял необычные приказы царя и по своей «специальности». В мае 1883 г. он по высочайшему повелению передал «по принадлежности» Знак отличия военного ордена Св. Георгия IV степени проживавшему в Москве «старцу» М.И. Муравьеву-Апостолу ко дню празднования 200-летнего юбилея лейб-гвардии Семеновского полка. Этого солдатского «Егория» декабрист М.И. Муравьев-Апостол получил еще за участие в Бородинском сражении.

Черевина не единожды пытались «свалить» с его должности. Недоброжелателей, особенно в великокняжеской среде, у него хватало. Когда в октябре 1888 г. в 49 верстах от Харькова, близ станции Борки, царский поезд, двигавшийся со скоростью более 60 верст в час, сошел с рельс, ответственность за произошедшее немедленно возложили на П.А. Черевина.

Следственная комиссия во главе с сенатором А.Ф. Кони сразу установила, что о покушении не могло быть и речи. Начали искать виновных. Следствие установило, что были нарушены инструкции, связанные с комплектованием состава чрезвычайной важности, вследствие чего императорский поезд приобрел вес без паровозов до 30 тыс. пудов и превосходил длину и тяжесть обыкновенного пассажирского поезда более чем в два раза, соответствуя товарному поезду в 28 груженых вагонов.

Среди виновных в крушении молва называла генерала П.А. Черевина и полковника Е.Н. Ширинкина⁴⁹⁰. Якобы именно по их приказанию скорость тяжелого поезда превысила все допустимые пределы. Буквально через месяц после катастрофы один из сановников записал в дневнике слова все еще очень влиятельного К.П. Победоносцева, что «…главным виновником все-таки является охрана с пьяным Черевиным во главе, который требует беспрекословного исполнения своих приказаний»⁴⁹¹.

Докладывая о предварительных результатах следствия Александру III в Гатчинском дворце, А.Ф. Кони упомянул, что начальника царской охраны также надо подвергнуть допросу. Александр III не возражал. В январе 1889 г. вопрос о возможности привлечения к суду Черевина и других лиц был вынесен на заседание Государственного совета. Однако прежде их допросили следователи. Черевин встретил их в генерал-адъютантском

сюртуке, «застегнутым на все крючки, был изысканно вежлив и весьма спокойно дал умное и обстоятельное показание»⁴⁹². Оно сводилось к тому, что во время одной из остановок он высказал сожаление полуторачасовым опозданием императорского поезда. Но при этом подчеркнул, что он – «начальник охраны», и его «распоряжения, вытекающие из заботы о безопасности государя, приноровлены к точно определенному времени и стоят в связи с целым рядом приказаний и действий», почему он «прямо заинтересован, чтобы императорские поезда приходили по расписанию минута в минуту»⁴⁹³. Характерно, что по окончании допроса Черевин сам задал следователям несколько вопросов, связанных с впечатлениями местного населения от произошедшей катастрофы.

6 февраля 1889 г. состоялось заседание Особого присутствия Государственного совета. Оно должно было определить степень виновности причастных к трагедии высших должностных лиц. На этом заседании присутствовали представители департаментов, пять министров (МВД, юстиции, Императорского двора, управляющий Морским министерством, Министерством путей сообщения) и два великих князя. Поскольку Черевин не был главной фигурой на этом заседании, то его имя затронули только вскользь. Когда дело о расследовании закончилось, его имя даже не упоминалось. В трагедии как всегда оказались виновны «стрелочники», одним из них оказался заведующий технической частью императорских поездов инженер Горбунов, его сместили с поста. Тем не менее тот факт, что всесильного начальника царской охраны подвергли допросу наряду с прочими, говорит о том, что император Александр III был принципиальным человеком, не делившим окружение на «своих» и «чужих».

Независимое положение П.А. Черевина порождало массу врагов. Недоброжелатели были очень разными. Консерваторов представлял аскет К.П. Победоносцев, которого раздражало и влияние, и «жизнелюбие» генерала. Были и естественные, «идейные» недоброжелатели из революционного лагеря. Например, В.Л. Бурцев в своей известной статье заклеймил Черевина как «главного столпа русской реакции»⁴⁹⁴ Конечно, он явно преувеличивал роль генерала в среде «русской реакции». Но даже идейный вдохновитель терроризма отдавал должное колоритному генералу: «Черевин был очень смышленый, остроумный и в домашнем обиходе даже добродушный человек, но совершенный политический дикарь и глубокий невежа: тип денщика в генеральском мундире. Александра III он боготворил»⁴⁹⁵. Революционер справедливо отмечал, что «Черевин при Александре III был грозою дворца и никого в грош не ставил»⁴⁹⁶.

Была и третья сила, не переваривавшая П.А. Черевина. Правда, следует заметить, что неприязнь была взаимная, поскольку своих недоброжелателей Черевин прямо называл «сволочью». Так он называл все министерские и придворные властные силы и даже некоторых из великих князей. Причем последних в первую очередь.

Особенно недолюбливал Черевин великого князя Владимира Александровича и все его семейство. В.Л. Бурцев приводит эпизод, когда младший брат царя, великий князь Владимир Александрович, взбешенный, горько жаловался на безнаказанность любимца, царь очень хладнокровно посоветовал ему: «Если ты обижен, вызови его на дуэль, а что же ты клянчишь?»⁴⁹⁷. Приводя этот эпизод, следует иметь в виду, что великий князь Владимир Александрович и Александр III выросли вместе, и их очень многое связывало. И тем не менее…

Окружающие очень по-разному оценивали масштаб личности генерала Черевина. Те, кто видел только внешнюю сторону, писали о пьянстве, «склонности к сальным анекдотами и беспощадным, циничным намеками и недомолвкам», называя генерала Черевина «царским шутом»⁴⁹⁸. Те, кто сталкивался с генералом Черевиным «по работе», отмечали его порядочность, острый ум, административные дарования и преданность, с сожалением признавая, что пьянство генерала негативно отражается на его репутации.

Все враги П.А. Черевина активно использовали тот факт, что начальник охраны царя пил. Причем очень по-русски. Основательно пить Черевин стал еще до Русско-турецкой войны. Об этом все знали, и об этом ходили даже легенды. Так, А. Богданович в 1888 г. записала одну из характерных баек еще времен Александра II. Согласно ей, Александр II встретил в Ливадийском саду «утром Черевина, совсем пьяного. Государь его спросил: «Где это ты так рано успел?» «Везде, ваше величество», – был ответ»⁴⁹⁹. При этом знающие люди отмечали, что Черевин «заправлялся» с утра в дворцовой аптеке, где аптекарь готовил ему различные смеси водок и наливок.