Царская рать

Горлов Сергей

«Торстен звонок отключил», – подумала Кира.

Несмотря на незаметно спустившуюся ночь, было всё так же тепло. Уэрр неслышно прошёл к пустующему сиденью слева от Торстена, и оно слегка закачалось в полутьме. Со своего места Кира видела две тёмные головы за кольцами подголовников. Одна из них чуть покачивалась на фоне серо-синего неба. Уэрр сразу же перевёл своё кресло в жёсткое положение.

А больше всего он любил сидеть на стульях.

Тишину нарушал лишь шелест ветра и шорох потемневшей

саванны. Едва слышный рокот машины уже не воспринимался сознанием.

«Скоро будут сутки, как мы едем, – подумала Кира. – И чего они молчат?..»

– Доктор Уэрр, скажите, это ваше имя или фамилия? – спросила она.

– Фамилия, Кира, – сказал Уэрр.

– А какое ваше имя?

– Лингамар, – сказал Уэрр.

– Можно, я вас буду так называть?

– Не стоит, Кира, – ответил Уэрр своим мягким голосом.

– А почему?

Доктор в полутьме ничего не ответил. Вероятно, он и сам не знал, почему. Ну, может быть, догадывался… но не очень чётко.

– А почему, доктор? – повторила Кира.

Молодёжь иногда бывает очень настырна.

– Чего пристала? – сказал Торстен. – Меня тоже все не по имени называют.

– Это было бы непедагогично, Кира, – мягко сказал Уэрр.

– При чём тут ты? – возразила Кира из темноты позади.

Звёзды были такие яркие, что освещали серебристую саванну не хуже луны. Было новолуние. Издалека раздался трубный рёв, и через три секунды повторился. Он был такой же тихий, как их разговор, и девушке показалось, что к ним прибавился ещё один собеседник.

«С хоботом», – подумала она.

Сверху на неё повеяло ветерком. Действовала программа естественной вентиляции. А на кухне пахло печёными яблоками.

За ужином.

– А почему непедагогично? – спросила она.

– Потому что я старше вас в два раза, Кира.

– В два с половиной, – добавил Торстен.

– В два с четвертью, – сказала она. – Тридцать восемь плюс шесть.

– Математик, – хохотнул Торстен. – Тогда уж в два с третью.

– Сам ты математик, – серьёзно сказала она.

Доктор Уэрр сидел и смотрел вперёд, а Торстен повернулся на кресле к нему лицом, и Кира теперь видела в свете звёзд его точёный профиль.

«Как на монете», – подумала она.

– Доктор, как вы думаете, а в чём счастье? – спросила она.

Раздался истошный визг, похожий на мяуканье, и вездеход почти незаметно покачнулся. Машина шла в маршевом режиме.

То есть, скрытно.

«Переехали кого-то», – подумала Кира.

Доктор Уэрр поморщился в темноте.

Рука Торстена мелькнула как тень к пульту и осталась лежать на нём. Пульт спокойно мерцал слегка разноцветными светлячками кнопок. Начавшийся трубный зов вдруг стал вдвое тише и дальше.

– Ты хочешь сказать, в работе или любви? – спросил

доктор Уэрр, не оборачиваясь.

Но он бы и так её не увидел.

– Да, – слегка запнулась она.

Она этого не ожидала. К Торстену он иногда обращался на «ты», как своему старому товарищу. Но к девушкам – никогда.

– И там, и там, Кира, – сказал Уэрр. – Насколько я знаю по опыту.

– А что вы думаете? – спросила она.

«Вот ненормальная», – подумал Торстен.

Перед ним на ленточном сенсорном экране пульта стояла зелёная надпись «32 км/час» в тонкой светящейся рамке такого же цвета.

– Я думаю, сначала мы спросим у Торстена, – промолвил доктор.

Его голос показался ей вкрадчивым.

– В данном вопросе я как и вы, – сказал в темноте Торстен.

Кира опять видела его чёткий профиль.

– Только я ещё не влюблялся, – добавил он. – Бог миловал.

Все дружно рассмеялись, включая и самого Торстена.

– А теперь пусть она сама скажет, а, доктор? – сказал он, как будто на собрании.

– Нет, так нечестно, – сказала она. – Я первая спросила.

– Ну мы тебе и сказали.

– А я спросила теоретически, а не практически.

– Это как понимать? – добродушно поинтересовался Уэрр и всё же повернул своё кресло так, чтобы видеть и Киру и Торстена.

Теперь они составляли узкий равнобедренный треугольник во главе с Кирой в обширной и тёмной кожаной нише позади них. Вообще-то здесь был такой же свет, как снаружи от звёзд. Но горел только ночник. С потолка шёл его голубоватый свет.

– Не на опыте, а просто, – сказала она.

– Кхм, – кашлянул Уэрр.

Торстен повернулся и лёг локтями на пульт, оставив их разбираться в этом вопросе. Низкий потолок ниши над Кирой плавно переходил в стенку. В темноте его почти не было видно. В нём была лампочка для чтения, но сейчас она не горела. Кира сидела и молчала, недоумевая, сколько ей ещё ждать.

– А не кажется ли вам, что между призванием и любовью есть какая-то связь? – наконец нарушил молчание Уэрр.

– Какая? – спросила Кира, чувствуя, словно она растворилась в звёздном свете.

– Кто любит свою работу, в того и влюбляются, – хрипловато ответил Торстен, не поднимая головы.

Ему даже нравилось качаться, как на корабле. А перед тобой – тьма освещенной звёздами неведомой равнины на неизвестной планете.

– Ну, по большому счёту это тоже верно, – сказал Уэрр. – Но я имел в виду не то.

Он видел, что девушка в углу широкого кресла в нише смотрит на него. Но обернувшись, не мог различить её лица или глаз в звёздной полутьме рубки.

– А что? – снова спросила она.

– Я и сам не знаю, Кира, – сказал он задумчиво. – Но мне кажется, тут что-то есть.