Царская рать
Шрифт:
– Что ж ты? – покачала головой Кира и вытянула салфетку из зажима под столешником.
Внутри каждого предмета на кухне был магнит на случай сильной качки.
Трактор ехал по хвойному лесу высотой пятнадцать-семнадцать метров. Даже отсюда было видно мягкую, мясистую и длинную хвою, с шишечками как у кипарисовых. Торстен с интересом смотрел, как макушки деревьев впереди трясутся и качаются, словно от ветра. Лиственницы были корявые и разлапистые. Уэрр поднял обзор до верхнего уровня, так что они видели в основном подминаемые и
Скорость была совсем небольшая, километров пятнадцать в час. Почти сплошной массив леса тянулся на карте от безымянных снежных гор на севере прото-Монголии, обтекая большое внутреннее море и далее до самого Северного океана. Трактор пересекал его в самом удобном месте.
Карта была в верхнем углу обзора справа. А в середине внизу появились и медленно пошли белые буквы отчёта анализатора.
– Надо меньше наливать, – сказала Кира, вытерев лужицу крепкого чая.
– Так-так, – промолвил доктор, с удовольствием вдыхая воздух хвойного леса.
У него вообще было хорошее настроение.
– Три недели назад, – сказал Торстен. – Ровер.
– Сейчас посмотрим, – сказал доктор, нажав на пару клавиш. – Да, ты прав… – пробормотал он через несколько секунд.
– А размеры-то, – сказал Торстен.
– Ты забываешь о карликах, – заметил доктор.
– Ну, если специфики нет…
– Всякое бывает, – сказал доктор.
– Будем Крису передавать? – спросил Торстен.
– Нет, – качнул головой доктор.
Вездеход двигался, словно прокладывая перед собой дорогу во глубине зелёных волн, которые расступались с двух сторон. По веткам падающих деревьев иногда пробегали красные сумчатые белки и другая живность.
– Смотри, Кира, – воскликнул молодой парень, двинув её тарелку.
Девушка оглянулась. В поваленных ветках и стволах запутался гигантский бурый мегатериум с толстым мохнатым хвостом как у кенгуру и клыкастой медвежьей мордой. Обречённый зверь отчаянно изворачивался.
– Ешь лучше кашу, – сказала она.
– Ага, – сказал он и подложил себе масла в середину глубокой фарфоровой миски.
Молочная овсянка дымилась, и масло таяло довольно быстро, образуя желтоватое озерцо посреди белой каши. Торстен посмотрел на него и принялся есть.
* * *
В салоне был зелёный ковёр с салатовыми разводами.
– Не опаздывай, – оглянулся Крис на вошедшего Тима.
Зарядку делали под музыку, быструю и ритмичную.
– «Раз-два, три-четыре», – говорил убедительный голос.
Тиму казалось, что говорит доктор Уэрр. Но он его ещё совсем не знал. Он встал сбоку и сходу начал делать нагибания, по дороге кинув «привет» Ирине. Она стояла позади, в нежно-сиреневых рейтузах и футболке такого же цвета, но чуть потемнее. Без очков она казалась какой-то наивной со своими двумя веснушками. За ней, в тёмной глубине низкого паркетного подиума,
Салон был длиной двенадцать метров, а шириной шесть, и они стояли далеко друг от друга.
– Приступим, приступим, – пообещала Ирина распрощавшемуся диктору, гибко поднявшись с пола после последнего упражнения на спине.
На тёмно-серой стенке в дальнем конце зала зелёные стрелки показывали шесть двадцать три. До неё расстилался зелёный ковёр, как сказочная поляна в тускловатом свете утренних светильников. На нём так и хотелось порезвиться и поваляться. Молодая женщина вспомнила детство. Такое далёкое…
Ей стало жалко всего.
Компактные стулья с прямыми спинками стояли вдоль стен. Когда нужно, они укреплялись в тёмно-зелёных резиновых гнёздах, рассыпанных крапинами по ковру, и могли соединяться в длинные скамьи. Они были сделаны из обрезков толстой лаковой доски тёмного медового цвета.
«Не могли ничего лучше придумать», – подумал Крис.
– Крис, пойди сюда, – позвала его Ирина.
На голом запястье девушки был тоже пультовый нарукавник.
– Чего тебе? – сказал он, подходя.
– Может, ты останешься, вместо Тима? – сказала она, понизив голос до полушёпота.
– А что? – спросил Крис почти нормальным голосом.
– Я пошёл, Крис, – сказал Тим.
– Ладно, – сказал Крис. – Я сейчас.
– Ты слышал, что Уэрр сказал? – Ирина серьёзно посмотрела на него зелёными глазами без очков. – Боевая обстановка.
Она говорила тихо, хотя Тим уже вышел.
– Ну ладно, – нехотя сказал Крис. – Я подумаю.
Хотя думать тут было особенно нечего.
– Ага, – согласилась она, разглядывая его.
Как молодая учительница, поймавшая с поличным пионера в лесу во время мёртвого часа. Она вообще обладала способностью вгонять человека в смущение.
«Чего это она?» – не понял он.
– Ну ладно, я пошла, – сказала она и повернулась, чтобы уйти.
– Ага, – сказал ей в спину Крис.
– С лёгким паром, – сказала Ирина, округлив глаза за большими и лёгкими стёклами очков. Она уже сидела за столом, аккуратно расставив все тарелки, фаянсовые кружки и прочее. В середине ещё дымилась на сковородке яичница с зелёным луком и грудинкой. Сковорода была размером с сиденье табуретки.
– А тефтели где? – спросил Тим, усаживаясь на своё старое место.
– Тефтели на обед, – сказала Ирина.
– Тебе ещё мало? – удивился Крис.
– Я так просто, – сказал Тим. – Вкусные были.
– Ничего, у нас тут всё вкусно, – сказала Ирина. – А ты не очень-то увлекайся, а то толстый будешь.
Крису опять вспомнился пионерский лагерь.
– Не буду, – сказал Тим, уже жуя.
А речка была полна ещё утреннего тумана. Кто-то перевёл обзор намного левее. Солнце всходило сзади. Между ним и далёкими лесами был уже синий проём неба толщиной с руку.