Царская свара

Романов Герман Иванович

— Хм, даже в советские времена квас был значительно хуже, современным и сравнивать не стоит — их тут даже пробовать не станут. Видимо, хорошие рецепты в двадцатом веке утратили, вот и начали производить все, что отдаленно похоже. Да и хлеб тут хороший, особенно ржаной — такой у нас не продавался, где-то до конца семидесятых можно было еще купить. А потом как то отрезало, редко в магазинах, иногда появлялся, и то с разными добавками и примесями.

Никритин оторвал чуток от краюшки, посыпал корочку солью. Пожевал, жмурясь от наслаждения, запил квасом. На душе стало благостно, жаль, что где-то идет война и одни русские люди убивают других, чтобы возвести его на престол. Но ничего тут не поделать — он стал знаменем

помимо своей воли, и притянул всех тех, кто был недоволен правлением Екатерины Алексеевны. Причем таких оказалось на удивление много, что заставляло задуматься — а не дутый у нее авторитет, сотворенный историками из будущих времен, выполнявших политический заказ?

Да и личный мотив у него сработал — просто убить узника потому, что мешает. И даже не попытаться с ним договориться, хоть как то обозначить позиции. Просто вступить с ним в диалог.

А тут все просто — нет человека, нет проблемы!

Откуда такое пренебрежение жизнью того, чья виновность только в рождении. Ведь Елизавета Петровна могла приказать его убить, но этого не сделала, а Екатерина Алексеевна спокойно расправилась с двумя императорами. По сути, направила руку убийц и сама организовала эти преступления. Но что же — это стоит прощать только на том основании, что она есть женщина?! А ведь мушкетеры казнили миледи за ее номера с ядами, и вообще — как можно прощать таких убийц?! Взялась за кинжал, наняла убийц — отвечай по полной программе!

— А тут все просто — борьба за трон самая кровавая! Тот, кто не хочет проливать кровь конкурентов и врагов, будет сам убит. Так что берите, батенька топор, фигурально выражаясь, и отделяйте дурные головы от здоровых. Эх-ма, никогда не желал власти и тут такое свалилось, что уписаться можно. Но надо держаться!

Никритин взял в руки листок бумаги и принялся перечитывать письмо фельдмаршала, стараясь в нем уловить потаенные мысли, те, что он мог пропустить в первый раз. Когда полчаса тому назад проснулся и ему тут же вручили депешу от Миниха.

«Государь Иоанн Антонович! Припадаю к твоим ногам своей седою головой и умоляю прислушаться к моим словам — прости уж старика за велеречивость. Ты наша единственная надежда и опора, и не след тебе свою жизнь подвергать ненужной опасности — ты свою храбрость безумную показал при шлиссельбургской осаде.

А потому пока от ран своих тяжких не излечишься, не след тебе к войскам отбывать. Мы сами с супостатами справимся, и кровь проливать неразумных не будем — нельзя твое царствование с нее начинать. Так что повеление твое я исполню в точности.

Отправляю генерал-майора Корфа — будет твоим кабинет-секретарем, пока ты на ком другом выбор свой не остановишь. Он тебе предан до глубины души и во всех делах будет помощником.

Фурьеров с депешами буду отправлять каждый час. А войска вашего величества молятся за выздоровления царя православного, и готовы растерзать его врагов. Силы наши с каждым часом увеличиваются — от Новой Ладоги три роты инфантерии подошли и эскадрон драгун. И також много солдат гарнизонных, пеших и конных, от неприятеля перебежали, каждый час подходят по одному али группами, сикурс делая.

Остаюсь вашего императорского величества самым преданным слугою, припадаю к ногам твоим с послушанием, внемли моим мольбам, фельдмаршал Христофор Миних»

— Круто старик этим самоуничижением меня отделал, и на «храбрость безумную» попенял так, что она идиотизмом выглядит. И носом потыкал в места разные, чтоб запашок уловил. Качественно так попенял, и придраться ни к чему — сам виноват!

Иван Антонович махнул десницей от огорчения и присел на кровать. И вернулся к старым мыслям о дворянстве российском, что сейчас

вершило судьбу его, определяя — достоин он дальше царствовать, или нет. Потому это сословие сейчас вершит всеми делами государства, и его мнение следует учитывать в первую очередь, когда реформами придется заняться.

«Дворянства сейчас тысяч четыреста, не больше. Где-то два процента, не больше — потому что мужики просто не выдержат большого количества господ. Это в Польше каждый десятый шляхтич и пан, даже если у него ветхие штаны в заплатках. Вот эта орда горлопанов и погубит Речь Посполитую вскорости — не пройдет и тридцати лет, и грянут второй и третий «разделы». А первый вообще через восемь лет должен произойти!

У нас дворянство более консолидировано и заинтересовано в сильной центральной власти. Но если их не приструнить, то крепостничество расползется во все стороны, как при Екатерине Алексеевне в уже свершившейся истории. Ведь похолопили всех до кого руки дотянулись — царица щедро раздарила государственных и монастырских крестьян, затем принялась за Малороссию — вместо казацкой старшины пришли вполне себе такие помещики, более лютые, чем московские бояре. А дальше прошлись по «раздельным» землям — там крепостничество и так было, просто «передел» произошел в пользу новых хозяев и победителей.

И как с этой язвой прикажите бороться?!

Иначе «пугачевщина» пострашнее Катьки и всех Орловых вкупе с «потешными» окажется! А она близка, очень близка! Да, восстание удастся подавить с большим трудом, закончив победную войну с турками, но каковы будут итоги этой «пирровой победы» для России?

Неутешительные для будущего страны!

И даже печальные, откровенно говоря. Экономика, основанная на классическом рабском труде, всегда проиграет той, где используется наемный труд — там тоже рабство, по сути, но денег. А это изрядно мотивирует РАБотника вкладывать свой труд во благо хозяина. Развитие России будет резко замедлено, заселение Сибири пойдет черепашьими темпами — а ведь золото с серебром можно взять только там. Страна будет задыхаться от нехватки свободных рабочих рук, которые взять то просто неоткуда — повсюду царствует крепостное право.

За столетие, учтем семи лет «временно обязанных» отношений, Россия отстанет изрядно от конкурентов. И бросается в погоню, потихоньку выходя на пятое место. Однако революция отбрасывает страну, приходится опять мучительно нагонять. И лишь в 1960-е года СССР настигнет экономически развитые страны мира по основным индексам производства, выйдет на второе место, но существенно отставая в уровне жизни населения».

Иван Антонович задумался — ведь что получается на самом деле — при Екатерине состоялось самое натуральное деспотическое государство, основанное на рабском труде. Небольшая группа населения, всего 400 тысяч от 23 миллионов имела все привилегии, и откровенно паразитировала над другими. И самое интересное — триста тысяч дворян, «однодворцы» и «служилые», этих самых крепостных не имели, или буквально несколько «душ» при хлипкой усадьбе. Своего «Дубровского» и «Капитанскую дочку» Пушкин не зря написал, как и «Историю пугачевского бунта».

«Всего сто тысяч столбовых дворян, половина процента населения, имеют в своих руках свыше 90 % национальных богатств.

Олигархия?

Классическая, но в виде рабовладельческой деспотии!

Как в современной России, где те же полпроцента населения сосредоточили в своих руках немыслимые ресурсы и невероятные богатства. Но если история так повторяется, то тогда что ждет ту Россию, которую я оставил в будущих временах?

В 1917 году начали происходить колоссальные социальные передвижки, огромную массу населения вынесло наверх, но потом все вернулось на круги своя. Почему так произошло? Вопросы есть, ответов пока я не нашел, но нутром чувствую, что они в этом времени!