Царские судьбы
Шрифт:
В Копенгагене встретились русский посланник, генерал-майор Философов и тайный советник Каспар Сальдерн, представитель Голштинии. Приехали они с многочисленной свитой, поселились в великолепном дворце, демонстрируя богатство и мощь пославших их держав.
В Дании на троне восседал в то время Христиан УП, сын незадолго до этого скончавшегося Фредерика V. В противоположность своему отцу он не отличался особыми способностями, был весьма легкомысленным молодым человеком, а его двор занимался в основном интригами и развлечениями.
Сальдерн же, представлявший интересы Голштинии, оказался на редкость дальновидным и умным человеком. Еще при Петре III он приехал из Голштинии в Россию, был
Согласно достигнутой договоренности, Екатерина П, от имени своего сына Павла как герцога Голштейн-Готторпского, уступала датскому королю часть герцогства в обмен на территории, не граничащие с Данией (герцогство Ольденбургское и графство Дельменторпское). Эти земли впоследствии предполагалось передать родственникам великого князя Павла. Кроме того, Дания предоставляла льготы русским судам в своих гаванях. Это соглашение было очень выгодным для России. Императрица осталась довольна деятельностью Панина.
Граф Панин не был честолюбив, не мечтал о богатствах, слыл либеральным, мягким человеком, «образованным, умелым и деятельным» — так отзывалась о нем сама государыня. Все важные вопросы, касающиеся внешней политики, она доверяла именно ему. Сама же внешнеполитическими делами не занималась. Единственное, что Екатерина делала самостоятельно, — это вела переписку, к которой относилась очень серьезно, письма переписывала по несколько раз, обдумывая каждое слово.
Панину и было поручено подыскать невесту для своего воспитанника.
Императрица-мать довольно рано начала подумывать о женитьбе сына, причем по традиции она хотела женить его именно на немецкой принцессе. Вновь долгие поиски, просмотр предложений, — а их было немало, — «участие» прусского короля: все немецкие невесты были у него на виду. Выбор пал на дочь великой ландграфини Гессен-Дармштадской, очень достойной и образованной женщины, в доме которой бывали Гете, Гердер и другие знаменитости того времени. Девушку звали Вильгельминой Луизой. Она была хорошо воспитана, отличалась незаурядным умом и темпераментом. Вместе с матерью и двумя сестрами невеста прибыла в Петербург. Началась подготовка к перемене вероисповедания, изучение русского языка. После принятия православия девушка стала зваться Натальей Алексеевной. Свадьбу уже не откладывали, и девятнадцати летний правнук Петра Великого — по примеру его сына и внука — сочетался браком с немецкой принцессой.
С женитьбой Павла обязанности Панина как воспитателя кончились, однако он сохранил за собой право посещать великого князя в любое время и часто пользовался этим правом, так как питал к своему воспитаннику искренние отеческие чувства. Ведь своей семьи у него никогда не было. Его первая и единственная любовь — дочь графа Шереметева Анна, красивая и целеустремленная девушка, накануне венчания заболела оспой и через несколько дней ©кончалась. Никита Панин так и не женился, остался холостяком. Домом для него стал великокняжеский двор.
И вот несчастье постигло и его воспитанника. Молодая жена Павла — великая княгиня Наталья — на четвертом году супружеской жизни скончалась во время родов. Не стало ребенка, не стало жены…
Существует мнение, что «добрые» друзья императрицы помогли погубить «невестку» которая не пришлась ей по вкусу. Воспитанная в Европе в современном духе, Наталья высказывала либеральные идеи и даже выступала за освобождение крестьян, а главное, как донесли Екатерине, призывала мужа заточить свою мать в монастырь и занять престол, который законно должен был принадлежать только ему. И вот якобы
Павел был в отчаянии. Он явно что-то подозревал, так как стал требовать вскрытия тела жены. Но его не послушались. Более того, Екатерине удалось убедить Павла, что Наталья изменяла ему, очернив тем самым ненавистную ей женщину. А при дворе усиленно распространялись слухи о любовной интриге покойной с красавцем Андреем Разумовским. В качестве «свидетеля» выступил духовник великой княгини, явно подкупленный императрицей. Будто бы о факте неверности он узнал от самой великой княгини во время исповеди.
Через три месяца после смерти невестки Екатерина предложила Павлу вступить в новый брак. На этот раз она сама выбрала ему невесту. По традиции супругу вновь подыскали среди немецких принцесс, которые в своих княжествах и воспитывались так, чтобы их можно было рекомендовать в европейские дворы. На сей раз выбор пал на принцессу Софию Доротею Вюртембергскую, родившуюся, как и сама Екатерина, в Штеттине, где ее отец командовал войском. София Доротея была племянницей Фридриха II, что очень импонировало российской императрице. Она даже выплатила определенную сумму в качестве выкупа за свою новую невестку, поскольку та уже была помолвлена с братом покойной Вильгельмины, принцем Людвигом.
В августе 1776 года София Доротея прибыла в Берлин, где и состоялась ее встреча с новым женихом и помолвка. Спустя два месяца по прибытии невесты в Петербург был заключен брак. Вторая жена Павла после принятия православия была наречена Марией Федоровной.
На этот раз Екатерина осталась довольна. Ей нравилось, что новая великая княгиня совершенно равнодушна к политике, нежно любит мужа, усиленно изучает русский язык и поддерживает со своей свекровью дружеские отношения.
Мария Федоровна была стройной блондинкой высокого роста, с легким прищуром глаз и милой улыбкой. Она любила заниматься рукоделием и читать книги, бегло говорила по-французски. Императрица считала ее достойной супругой своему сыну, разве только одна слабость невестки пришлась ей не по вкусу: молодая женщина прониклась добрыми чувствами к Никите Панину и не раз писала, что, кроме Павла, он единственный, с которым она может говорить откровенно.
Через год у Екатерины II появился первый внук — Александр. Великий князь с нетерпением ждал своего первенца, предвкушая полное семейное счастье. А как повела себя бабушка-императрица?
Она приказала забрать ребенка у родителей, заявив, что его воспитанием будет заниматься сама, желая как бы повторить поведение тетушки-царицы по отношению к ней самой. Для молодого отца это было тяжелым ударом. Павел счел этот шаг большой несправедливостью к своей семье и, хотя внешне продолжал создавать видимость сыновнего почтения, явно не испытывал любви к своей матери. Ни о каком согласии или взаимопонимании между Екатериной и ее сыном не могло быть и речи.