Царский подарок

Гурвич Владимир Моисеевич

– Взрослая ты у меня уже. Восемнадцать годков – совсем немало.

– Папенька, мне только семнадцать, – поправила Мария.

– Семнадцать? – даже удивился Петр Гаврилович. – Впрочем, это не столь важно. Сейчас семнадцать, а скоро восемнадцать.

– Еще не скоро, у меня всего месяц назад был день рождения.

– Не о том речь, – хмуро произнес отец. – Я уже пожилой, и пора подумать о твоем будущем. Вот

не будет меня, что станешь делать?

– Да что вы такое говорите, папенька! – возмутилась Мария. – Вы не старый и со здоровьем у вас все в порядке.

– Это да, – довольно подтвердил Петр Гаврилович. Но тут же насупился. – Сегодня в порядке, а завтра нет. В общем, Мария, скажу тебе прямо, я подумал и решил – пора тебе замуж.

– Замуж? – аж побелела Мария. – Что вы такое говорите.

– Говорю нормальные вещи, все девушки выходят замуж.

– Рано мне еще, – тихо произнесла Мария.

– Рано! – возмутился Петр Гаврилович. – Да тебя мать в семнадцать родила.

– В девятнадцать, папенька.

– Какая разница, в семнадцать, в девятнадцать. Хватит тебе по полям скакать, пора вить свое гнездо. Очень я тебе много воли предоставил, вот пусть теперь муж с тобой и возится.

– И кто же этот муж? – с замиранием сердца поинтересовалась девушка.

Петр Гаврилович громко хмыкнул, посмотрел в очередной раз на графинчик, потом махнул рукой и налил в стакан наливку и выпил одним глотком.

– Муж человек достойный. Ты будешь довольна, – пробормотал он, не смотря на дочь.

– Кто же он? – повторила вопрос Мария.

Петр Гаврилович снова откашлялся.

– Ты его хорошо знаешь, он у нас частный гость.

– Так назовите его имя.

– Василий Иванович Дубов.

– Василий Иванович, – изумленно повторила Мария. Ей показалось, что на мгновение в комнате померк свет. – Но он же старый!

– Совсем не старый, я специально спрашивал, ему всего сорок семь лет.

– Сорок семь лет, – пролепетала Мария. – Но мне всего семнадцать. И он не очень здоров.

Петр Гаврилович строго посмотрел на дочь.

– Он был на войне и получил ранения. Ты должна уважать его раны.

– Я уважаю, но не хочу становиться его женой.

Неожиданно Петр Гаврилович побагровел. Мария знала, это было предвестием того, что он сейчас начнет гневаться.

– Вот что,

хватит мне перечить. Кто тебя так научил с отцом разговаривать. Это твой Жан?

– Жан тут ни при чем, – бросилась Мария на защиту гувернера. – Он всегда учит уважать родителей.

– Ладно, с ним мы потом разберемся, – махнул рукой Петр Гаврилович. – А ты запомни, как я сказал, так и будет. Я выбрал тебе жениха, и ты пойдешь с ним под венец. И совсем скоро.

– Когда?

Петр Гаврилович посмотрел на дочь.

– Завтра к нам пожалует Василий Иванович. Он намерен сделать тебе официальное предложение. Вот и решим, когда венчание. А ты веди себя так, как должна вести моя дочь. Я не потерплю своеволия. Ты поняла меня?

– Поняла, папенька, – упавшим голосом проговорила Мария.

– Вот и замечательно. А теперь иди. Агафье я дал все нужные распоряжения. Она тебе поможет подготовиться к встрече с женихом.

Петр Гаврилович сделал жест, показывая дочери, что ей пора уходить. Мария встала и быстро вышла. Петр Гаврилович тяжело вздохнул, затем вылил остатки наливки в стакан и с наслаждением выпил.

8.

Алдаев и Веселков ехали в машине. Дорога была ужасная, их так трясло и подбрасывало на кочках и рытвинах, что постоянно возникала угроза пробить головами крыши автомобиля. Алдаев в какой-то момент даже ощутил легкое подташнивание. Он вспомнил, что в прошлом году плавал на море на корабле в довольно сильный шторм – и ничего. А тут вдруг стало мутить, как во время настоящей качки.

– Почему дорогу не отремонтировали? – Поинтересовался он. – На таком покрытии от подвески ничего не останется.

– А какой смысл, – ответил Веселков. – В деревне жителей почти не осталось. Вот начнется строительство коттеджного поселка, сделаем хорошую трассу. Деньги на эти цели в бюджете зарезервированы.

Алдаев посмотрел на своего спутника и ничего не ответил. Вчера вечером у них состоялся неприятный разговор, ему пришлось в резкой форме напомнить этому чинуше, что его посадили на эту должность не для того, чтобы он штаны в кресле протирал, а выполнял порученные ему задания. Веселков был так раздавлен этим нагоняем, что готов был едва ли не ползать перед ним на коленях – так испугался, что его снимут. Но сейчас видимо понял, что пока это не случится и явно ожил. Даже зубы скалит.

Алдаеву стало неприятно, и он оставшуюся часть пути старался по возможности, как можно реже смотреть на него. Веселков же наоборот, толи воспрял духом, то ли хотел произвести на посланца вице-губернатора хорошее впечатление, болтал почти не переставая.

Они въехали в Сабуровку. Как обычно, на улице не было ни души. Алдаев здесь был уже далеко не первый раз и всегда видел одну и ту же картину. Не понятно, зачем тут люди живут, зачем держатся за свои жилища, когда можно переехать и находиться в нормальных условиях.