Царское дело

Сухов Евгений Евгеньевич

– И помните, какого достоинства банковские билеты лежали в сундуке? – продолжал гнуть свою линию судебный следователь.

– Помню, – ответил Алоизий Осипович. – Там было два билета по пятьсот рублей, три по сто и один по пятьдесят. Исчезло семьсот пятьдесят рублей: пятисотенная, две сотенных и одна пятидесятирублевая бумаги. – Кара снова посмотрел на судебного следователя: – Только зачем это сейчас вам? Это может как-то помочь найти убийцу?

– Возможно, – неопределенно проговорил Воловцов.

Они с минуту помолчали. Каждый о том, что его больше всего занимало. Затем Иван Федорович спросил:

– Вы меня простите, господин Кара, но у меня к вам будет настоятельная просьба…

– Какая?

– Видите

ли, Алоизий Осипович, мне это необходимо… для составления… общей картины преступления, которое… постигло вашу семью… – все еще не решался напрямую просить о разрешении повидать Ядвигу Воловцов, опасаясь получить отказ. Хотя возражение вряд ли что решило бы, Иван Федорович все равно отыскал бы способ и предлог посетить Ядвигу. Однако без разрешения отца делать этого не хотелось. – Словом, мне нужно ваше разрешение на посещение вашей дочери Ядвиги.

– Зачем? Вы хотите убедиться, что она инвалид? Что она потеряла способность говорить, мыслить и двигаться? Вам мало моего слова, и вы хотите удостовериться в этом сами?!

– Я уже сказал вам, господин Кара, что это необходимо для составления полноты картины преступления, постигшего вашу семью. – Воловцов встретился со взглядом Алоизия Осиповича и выдержал его. – Поверьте, это мне крайне необходимо, – продолжил он столь же спокойно.

Взгляд Алоизия Осиповича Кары еще более померк, плечи опустились, и он вновь превратился в безвольного человека, почти старика, потерявшего цель и смысл жизни. У него даже не хватило сил махнуть рукой, и он сказал примерно ту же фразу, что сказал Александру, когда тот выспрашивал его разрешения на женитьбу на девице Смирновой:

– Делайте что хотите…

– Благодарю вас, – тихо произнес Воловцов.

Кара услышал, но в ответ лишь едва кивнул.

Пусть они все делают что хотят. Только пусть не трогают его. Не мучают бестактными вопросами и напоминанием о большом и незаслуженном горе, которое будет преследовать его весь остаток жизни. Сам он теперь уже ничего не хочет.

И не изменить, не поправить уже ничего нельзя…

Глава 12

Искусство соблазнения, или Невеста спасает жениха

Поведение, вернее, тактика следователя Воловцова, так и не соизволившего по сей день допросить его, крайне тревожила Александра и где-то даже раздражала. Каждый день он прорабатывал в уме свой допрос, у него были готовы отточенные и безукоризненные ответы на все вопросы, которые мог бы задать следователь, и даже на такие, которые он вряд ли бы задал, но проклятый Воловцов все не шел и не шел.

«Он ждет, что я совершу какую-нибудь ошибку, после чего прицепится ко мне и уже не отстанет», – так думал Александр Кара. И правильно думал. Поэтому ошибок он не совершал, вел себя уравновешенно и спокойно, хотя внутри у него и бушевал океан ненависти к этому Воловцову.

Что он знает?

Конечно же, знает о Паше Жабиной и о том, что Александр посещал ее на правах жениха и даже приглашал уехать вместе с ним за границу и жить там в полном достатке на средства, которые якобы у него имелись.

Ну и что с того?

Что это дает Воловцову?

Да ничего. Обычный треп парня, пытающегося пустить пыль в глаза понравившейся девушке. Злого умысла в этом следователь Воловцов не найдет, да и нет его и никогда не было. Женщины любят весьма обеспеченных мужчин, так почему не стать таковым в глазах понравившейся барышни хотя бы на время и добиться желанной благосклонности? А потом можно дать и задний ход: попросить, со слезами на глазах и дрожью в голосе, прощения, сославшись на чувства, которые обуревали, туманили ум и заставляли выказывать себя в лучшем свете… В крайнем случае, просто уйти

в сторону безо всякого объяснения.

А что? Наверное, каждый желает выглядеть в глазах возлюбленной гораздо лучше, чем является на самом деле.

Каждый хочет нравиться своей барышне и желает, чтобы она взирала на него восхищенными глазами.

Каждый стремится добиться взаимности, и уж тут не до выбора, каким именно образом благосклонность будет достигнута. В таком деликатном деле важен положительный результат. Это же извечная игра полов: кокетство со стороны женщины и должная напористость со стороны мужчины! Никакого криминала в такой игре не наблюдается. Поэтому в своих взаимоотношениях с Пашей Жабиной он не несет никакой отвественности, и это Воловцову должно быть известно. Равно как нет ничего предосудительного и в его отношениях с Клавдией Смирновой.

Наверняка следователь знает уже и о браслете. Не зря же Воловцов ездил к братьям в Саратов. У Иосифа, конечно, ему вряд ли чего удалось выпытать, а вот Юлий уж больно разговорчив, да и умом не шибко далек. Этот вполне мог рассказать про пропажу материного браслета на даче в Филях. Если так, то это уже несколько хуже, но тоже ничего не доказывает. Да, он был поставлен в отчаянное положение. Сказался перед девушкой богатым и обеспеченным молодым человеком, а потому далее надлежало держать марку. А денег на подобающее представительство не имелось, отец выдает на личные нужды буквально гроши, а того, что подкидывала мать, было крайне недостаточно. Вот он и согрешил малость, взял браслет. Точнее, вынужден был взять. Конечно, когда у него появились бы деньги, он непременно купил бы точно такой же браслет и вернул бы его матери.

Возможно, Воловцов догадывается, что браслет был не единственной семейной пропажей. И очень бы не хотелось, чтобы он узнал о золотых сережках, велосипеде Иосифа и микроскопе Юлия. Это может навести следователя на мысль о том, что и деньги из сундука в спальной комнате он тоже мог взять. Но догадки к делу, как сказывают опытные люди, не пришьешь… Нет ничего у Воловцова на него. Нет, и быть не может. Одни лишь предположения и косвенные, ничего не значащие улики. И на суде, если таковой состоится, любой присяжный поверенный превратит подобные «улики» в пыль. Правда, очень бы не хотелось, чтобы суд состоялся. Это может расстроить готовящуюся свадьбу, да и сидеть под стражей в ожидании суда тоже не очень хочется. Впрочем, он приготовил для следователя Воловцова один сюрприз. И если тот далеко зайдет в своем расследовании, слишком далеко, он, Александр, этот сюрприз ему непременно преподнесет. И посмотрим, как судебный следователь справится с этим. Кроме того, Воловцову никогда не догадаться, почему колун оказался на кухне, а не в комнате Марты или, на худой конец, в столовой или спальне…

– Мужчину надо держать на поводке… – Так говорила Клаве ее маман. – На коротком или длинном, в зависимости от обстоятельств, но всегда на поводке! Они существа весьма примитивные, и управлять ими по своему усмотрению труда не представляет. Восторг и восхищение во взгляде, как бы нечаянная ласка, комплимент, вовремя сказанный, причем тот самый, который ожидал сам мужчина, – и он твой со всеми потрохами.

– Так просто? – дивясь, спрашивала Клава.

– Так, да не так, – продолжала разглагольствовать и делиться нажитым опытом и женской мудростью старшая Смирнова. – Это только кажется на первый взгляд, что все просто. Поскольку мужчины бывают крайне капризны и непредсказуемы. У них своя, не всегда понятная женщинам логика. Ты его похвалишь, а он возьмет и обидится. Ну а если он не получит от тебя ожидаемой ласки или хотя бы части того, на что рассчитывал, то может уйти и никогда больше не вернуться…