Часто мысли мои покидают будущее и возвращаются к пошлому. Длинной вереницей встают предо мною образы – первый мой обед с королем, отпор, данный мною под защитой стола, ночь в воде, погоня в лесу, друзья и враги, люди, любящие и уважающие
меня, и смелые негодяи, хотевшие убить меня. Среди последних вспоминается мне тот, который, единственный из них, еще попирает землю, хотя, не знаю, где, и ведет дурную жизнь (в чем я не сомневаюсь), но внушает женщинам любовь, а мужчинам страх и ненависть. Где теперь Руперт фон Гентцау – мальчик, едва не победивший меня? Когда он возникает в моей памяти, я чувствую, как кровь быстрее течет в моих жилах; предсказание судьбы – предчувствие крепнет, определяется и шепчет мне на ухо, что еще суждено мне встретиться с Рупертом; поэтому я ежедневно упражняюсь в фехтовании, стараясь развить в себе силу и ловкость.
Раз в год наступает перерыв в моей тихой жизни. Я уезжаю в Дрезден, где встречаюсь с дорогим другом, Фрицем фон Тарленгеймом. Последний раз с ним приезжала его хорошенькая жена Гельга и маленький щебечущий ребенок. Фриц и я проводим целую неделю вместе, и я узнаю все стрельза-уские новости; по вечерам, за папиросой, мы беседуем о Зан-те, о короле и часто о Руперте; а под конец вечера о Флавии. Ежегодно Фриц привозит с собой в Дрезден небольшой ящик; в нем лежит
алая роза; вокруг ее стебля обернута бумажка, на которой написано: «Рудольф – Флавия – на век». Такую же розу я посылаю с ним обратно. Эта посылка и кольцо, вот все, что связывает теперь меня с королевой Руритании. Она последовала своему долгу по отношению к своей родине, став женой короля, и привлекает его подданных к нему посредством своего влияния и своей жертвой даруя мир и тишину тысячам людей. Порой мне тяжело думать обо всем этом, но иной раз я чувствую себя приподнятым до ее высоты и тогда благодарю Бога за свою любовь к самой благородной, прекрасной и великодушной женщине на земле и за то, что моя любовь не заставила ее свернуть с пути строгого долга.
Увижу ли я ее когда-нибудь – ее бледное лицо и великолепные волосы? Не знаю; судьба молчит, и в сердце нет предчувствия. На этом свете, вероятно, никогда. Может быть, там, где наши бесплотные умы не будут знать сомнений, мы соединимся снова, без преград между нами, без запрета любить? Этого я не знаю, не знают и люди мудрее меня. Но если не суждено увидеться, если не суждено говорить с нею и смотреть в ее милое лицо и услыхать о ее любви ко мне; что ж, по эту сторону могилы я буду вести жизнь, достойную человека, любимого ею, а по ту – буду молить о сне без видений.