Царствие Хаоса

Макинтош Уилл

Дэниел Уилсон — автор бестселлеров по версии New York Times. Он также кандидат наук по робототехнике и машинному обучению, получивший ученую степень в Университете Карнеги-Меллона в Питсбурге. Автор четырех десятков научных статей, четырех патентов и восьми книг. Он является постоянным автором для Popular Science, Wired и Discover, а также онлайн-сервисов MSNBC.com, Gizmodo, Lightspeed и Tor.com. В 2008 году Уилсон принимал участие в телепроекте «The Works» на канале The History, в котором повседневные вещи рассматриваются с научной

точки зрения. Его романы: «How to Survive a Robot Uprising», «А Boy and His Bot», «Amped», «Robopocalypse» (книгу собирается экранизировать Стивен Спилберг), и «Robogenesis». Вместе с Джоном Джозефом Адамсом он редактировал антологии «Robot Uprisings» и «Press Start to Play». Проживает в Портленде, штат Орегон, и найти его можно в Twitter@danielwilsonPDX и на danielhwilson.com.

Автомат

Подвижные фигуры стоят

На каждой улице города

И, кажется, дышит камень, или

Двигаются мраморные ноги

Пиндар, 450 г. до н. э.

Великая европейская равнина, 1725 г.

Пятеро имперских кавалеристов мчатся на нас, раскачиваясь в забрызганных дождем седлах. Я поднимаю шашку и направляю острие в сердце ближайшему из них. Усатый конный драгун хищно скалится в ответ, обнажая гнилые зубы.

Даже издали видно, как ему не терпится вступить в бой. Я опускаю напрасно занесенную шашку. На открытой равнине от них не скрыться.

Но мы постоим за себя — я и моя дочь.

Сегодня перед рассветом Петр Великий, отец своего народа, основатель и законный правитель Российской империи, владыка северных земель и повелитель горных княжеств, отошел в мир иной, не оставив наследника. В числе тех, кто имел неосторожность слишком приблизиться к государю, мы разом потеряли все. Его преемница императрица Екатерина повелела нас казнить.

А значит, в этот день мы встретим свой конец вслед за Петром.

Императорские драгуны на отборных скакунах неотвратимо приближаются под темным грозовым небом. На сотни миль вокруг простирается трава, отливающая пурпурно-зеленым в брызгах дождя.

— Держись поближе ко мне, — говорю я Елене.

Она прижимается острым плечиком к моему бедру, и ветер накрывает ее полой моего кафтана. Влажный парик липнет ко лбу, черные кудри змеятся, словно трещины в фарфоровой коже. Изящный профиль скрыт капюшоном; точеная фигура теряется в складках широкого плаща. Елена движется порывисто, точно рассерженный зверек.

— Мы обречены, — произносит она мелодично, как будто механическая птичка выводит свою трель. Речевой механизм Елены взят из поющих деревянных часов, изготовленных в Шварцвальде.

Чарующий голосок озвучивает неприглядную правду.

Драгуны — вышколенные воины, отобранные из резерва самим Петром. Личная гвардия монаршего семейства. Они бесстрашно скачут вперед, лихо топорща усы и сверкая алыми перевязями на черных

кафтанах. Помимо повидавших виды шашек, каждому полагаются два мушкета. Командир в стальной кирасе вооружен длинным ружьем, у остальных за плечами простые гусарские копья.

Преследуемые Императорской гвардией, мы рискнули бежать через холмистые степи к востоку от Санкт-Петербурга. Мы надеялись затеряться на бескрайних просторах, но понимали, что нас могут настигнуть. Наша цель — не просто выжить, но и сохранить тайну своего происхождения.

От группы отделяется драгун и галопом мчится к нам, стискивая рукоятку шашки.

— Прижмись к земле, Елена. Береги себя, — говорю я. — Когда они разделаются со мной, попробуй атаковать внезапно. Если попадешь в плен, храни свою тайну.

— Да, Петр.

Отбросив плащ, я отхожу в сторону и обнажаю кинжал — простой клинок длиной с мое предплечье. Обе мои руки ощетинились лезвиями, длинным и короткими.

Всадник дергает поводья, и вороной скакун резко останавливается в пятидесяти ярдах от нас. От лоснящихся черных боков поднимается пар. Остальные наблюдают издали, поблескивая черными глазами из-под красных киверов.

Надменные и самоуверенные, они надеются нагнать на нас страху. Из их ртов вырываются облачка пара; ветер доносит обрывки фраз и внезапный хохот.

Заметив мои лезвия, драгун медлит, затем тянется к мушкетам. Я опускаюсь с высоты почти семи футов на колени, распластав лезвия по мокрой траве. Тыльные стороны моих ладоней покрыты выделанной кожей, потемневшей от дождя. Видно, как под кожей движутся латунные шестеренки, зубцы выпирают, как холмики.

Драгун приближается, так и не вынув мушкеты. Я вжимаю пальцы в землю. Елена стоит рядом.

— Крепись, Елена, — говорю я, не оборачиваясь. — Храни государево достояние.

Москва, 1707 г.

Лицо Елены — первое, что я вижу, придя в этот мир. И последнее, что когда-нибудь сотрется из моей памяти.

Не помню, как открылись мои глаза.

Отблеск ее щеки озаряет темную комнату. Безупречный овал сияет, как манящие моряков городские огни. Ее кожа сделана из фарфора. Когда она двигается, отблеск кукольного лица, подрагивая, скользит по стенам. Опираясь на деревянный стол, она что-то пишет, зажав авторучку керамическими пальцами. Невидящий взгляд черных глаз устремлен на бумагу.

В тот первый день ее рука — не более чем рука марионетки. Она скользит по бумаге, бездумно выводя буквы в темноте. Мир людей ей пока неизвестен. Под пышным платьем из дорогой ткани негромко постукивают шестеренки. Этот стук — пульс моего мира, тихий размеренный механический ритм. В воздухе разливается аромат нагретого свечного воска.

Среди пляшущих на стене теней появляется новая фигура — худой и сутулый человек. Подойдя ближе, он бережно касается меня длинными пальцами. Я склоняю голову в его сторону и моргаю, всматриваясь.