Царствие Хаоса
Шрифт:
Той ночью были атакованы города в Индии, Китае и Бразилии. Все это показали по телевизору: рушащиеся здания, пылающие деревья, изуродованные архитектурные пейзажи. Озера ревущего огня. И паникующих людей, которые бегали и кричали, пока все, что было им дорого, обращалось в пепел. Телекомментаторы молчали. Лишь смотрели вместе со всеми, бледные и напуганные.
После хлебной очереди Николь пошла за мной к нашему дому. Сперва я боялась приводить ее, но она была юной и симпатичной, а среди повстанцев были преимущественно мужчины, так что они не возражали. Она сразу отдала своего младенца Джейн,
Они не боялись. Они заявили, что это подделка, очередная фальшивка. Операция под чужим флагом, сказали они.
— Что это значит? — спросила Николь, и Здоровяк Дуг объяснил.
— Но ведь люди погибли по-настоящему? — спросила я. Мне никто не ответил.
Я отнесла обед Джейн и детишкам наверх. Они все умирали с голоду, потому что некому было готовить еду, да и не из чего. Тимми бросился к тарелке, словно дикий волк, но Джейн оказалась быстрее и шлепнула его.
— Тимми, — сказала она. — Мы не помолились. Закрой глаза, Аннетт.
Я подчинилась.
— Потому что наша брань не против плоти и крови, — начала она, цитируя стих, который я когда-то тоже знала, — но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной… [12]
Я не стала слушать дальше, а вышла, так и не открыв глаз.
Назавтра мне вновь пришлось идти на пункт раздачи пайков. В доме было слишком много людей, и они поглощали слишком много пищи, но требовалось хранить это в тайне, иначе у солдат могли возникнуть подозрения. За едой следовало отправить кого-то другого, однако никто не хотел этим заниматься, потому что это было скучно. Намного веселей сидеть в подвале и пересчитывать ручные гранаты, которые привез под покровом ночи какой-то псих из Роллы. Поэтому пищевой долг снова выпал мне.
12
К Ефесянам 6:12.
Молодой солдатик узнал меня и подошел поздороваться.
— Вроде я видел тебя вчера, — сказал он. — Тебе мало дали?
— Я, э-э, у меня большая семья, — ответила я, почти не покривив душой.
Он просиял.
— Правда? У меня тоже. Сколько вас?
— Ну я сама, и Джейн, и Ларри, и Тимми, и Сильви, — сказала я. — И еще отец. И мама, но ее скорректировали.
— Как и мою сестру Рэй Энн, — кивнул он. — И старшего брата Джека, а ведь у него было двое детей. Мне нравится думать, что я здесь ради него. Эти люди, что сражались с самого начала, они были настоящими героями. Ты согласна? Мама говорит, мы должны быть им благодарны. Твою маму она бы тоже назвала героем.
Тут командир выразительно посмотрел на него, и он зашагал дальше, вдоль очереди.
На обратном пути я встретила Рут.
— Снова ты, — сказала она. — Послушай, не хочешь вечером прийти ко мне? Сегодня полнолуние, и с учетом того, что мир должен был кончиться, но не кончился, я решила, что следует поблагодарить богиню. И приводи подружку. Получится полный круг.
— Я, э-э, ладно, — ответила я. — Звучит неплохо. Я посмотрю, что можно сделать.
Поначалу Николь не хотела идти — она сказала, что
Мы ускользнули сразу после ужина, когда дети легли спать, а мужчины беседовали при свете камина, чтобы сэкономить топливо генератора. Телевизор они запретили, потому что нам не хватало бензина, а кроме того, по нему все равно показывали одно вранье.
Теперь, когда электричества почти не было, ночи казались темнее. Грозовые облака неслись по небу, то и дело закрывая луну. На заднем дворе Рут, скрытом разросшейся живой изгородью и низко нависшими ветвями платанов, было так темно, что мы с трудом видели друг друга. Ярко вспыхнула спичка — Рут зажгла три свечи, от которых по ее лицу побежали жутковатые тени, и на мгновение она превратилась в настоящую ведьму.
Мы встали в круг, вытянув руки, и Рут объяснила, что есть лишь одна богиня, хотя у нее много имен — разных имен для разных воплощений. Сегодня Рут призывала Гекату, единую в трех лицах: деву, мать и старуху. Это была богиня перемен, концов и начал, рождений и смерти. Здесь и сейчас, когда мир умер и на его останках родился новый, она была богиней настоящего.
Затем Рут помолилась, но совсем не так, как Джейн. Она молилась о силе, и мудрости, и гармонии; молилась о защите для всех женщин и о мире на перепутье.
Я чувствовала тепло белой свечи, которое грело мне пальцы и лоб.
Когда Рут закончила, Николь первой задула свою свечу, даже не сказав «аминь». Бросила сочившийся воском огарок в траву и сказала:
— Э-э, было весело. Мне пора возвращаться. Аннетт, ты идешь?
Потом шагнула в тени и выскользнула за калитку.
— И круг разорван, — произнесла Рут.
Она опустилась на колени, пристроила три свечи на небольшой каменной горке и вновь зажгла огарок Николь. Похлопала по траве рядом с собой. Я села.
— Наверное, мне не стоит вам об этом рассказывать, — начала я, — но люди в моем доме… они планируют войну. Собираются напасть на военную базу. А может, просто на солдат. Точно не знаю.
— Я так и думала, — ответила Рут.
— Я не хочу, чтобы пострадал кто-то еще.
— Знаю, — сказала Рут. — Но этого не избежать. Армия сильнее, и намного. Твоим друзьям не победить.
— Они мне не друзья.
— Но ты не хочешь, чтобы они погибли.
— Конечно, нет. Я не хочу, чтобы кто-то погиб. Кто угодно.
В отличие от отца и матери, я не была героем. Я просто хотела жить.
— Если тебе что-то понадобится, Аннетт, обещай, что придешь ко мне. Договорились?
Я пообещала.
Затем она велела мне возвращаться домой, пока меня не хватились.
Никто не заметил моего отсутствия. Они слушали новости из Джоплина: сегодня вечером там началось восстание. Большинство мятежников погибло, а остальные сбежали и попрятались. Военная база не пострадала. Повстанцы проиграли.