Царствие костей
Шрифт:
Спустя две минуты Себастьян входил в кабинет Квинна, дверь которого адвокат оставил немного приоткрытой. Себастьян предположил, что возле нее стоит по крайней мере один из чернокожих слуг, готовый в любой момент по зову хозяина влететь в комнату и вытолкать из дома непрошеного гостя.
Причина нервозности Квинна объяснялась просто — он уже знал об аресте Сэйерса и не хотел быть связанным ни с обстоятельствами, приведшими к страшной находке, ни даже с самим театром-варьете — местом, которое, как было известно многим, давно облюбовали для своих тайных встреч лица, подверженные английскому пороку.
Себастьян
— Я побывал у него в комнате, но буквально за минуту до моего прихода он успел улизнуть.
— Таким образом, ваша тысяча долларов…
— Потеряна, — закончил Себастьян. — Он заплатил залог, скрылся, и теперь деньги поступят в казну. Он дважды обокрал меня. Отнял все наши сбережения, лишив моего сына лечения, а сестру жены — приданого. И все только ради того, чтобы гоняться за своей шлюхой.
— Постойте. — Адвокат поднялся, подошел к двери и закрыл ее. Затем он приблизился к столу и зашептал: — Вы, собственно, зачем ко мне явились? Хотите возместить свои потери за мой счет? Нет, я не дам себя шантажировать.
— Вы меня оскорбляете. Я и пенни у вас не возьму. Однако вы можете мне помочь, — ответил Себастьян и принялся рассказывать о своих подозрениях. Смерть Патенотра, по его убеждению, связана с двумя другими смертями, случившимися раньше, в Сан-Франциско и в Филадельфии, с лицами столь же сомнительного поведения. — Все трое мужчин были так или иначе знакомы с женщиной, называющей себя теперь Мари Д’Алруа, — закончил Себастьян.
При упоминании о Жюле Патенотре выражение лица Квинна изменилось.
— Вы его знали? — спросил Себастьян.
— Я знал о нем, — уточнил Квинн. — Патенотр занял крупную сумму под свои владения в Луизиане. Он бросил родовое имение и приехал сюда проживать доставшиеся деньги. Долгов он наделал очень много, а желающих приобрести его земли не находилось. Покупатели вообще приходят не тогда, когда их ждут. За собой Патенотр оставил только дом. Намеревался вернуться туда, когда его наследство начнет таять. Во всяком случае, он всегда говорил, что поместье — его последняя надежда, с которой он не расстанется никогда. Если бы ему удалось продать земли, то с долгами бы он вполне расплатился, — сообщил адвокат.
— Кто-то опустошил его ячейку в хранилище отеля Мерфи, — произнес Себастьян. — Я убежден — это сделала Мари Д’Алруа после смерти Патенотра. Полиция не знает о ее существовании, а я распространяться о ней не собираюсь.
— Вы хотите таким образом защитить ее?
— Нет, не защитить. Прошу вас оказать мне любезность. Встретьтесь с отцами города и обговорите с ними награду за поимку убийцы Патенотра. Если мне уже не вернуть деньги с Сэйерса, я возьму их с нее. Поэтому мне нужно добраться до нее прежде, чем руку на нее наложит закон.
— Вы знаете, где ее нужно искать?
— Могу поклясться — она прячется в поместье Патенотра.
Глава 42
Новый Орлеан
Декабрь 1903 года
Встреча была назначена ей на семь часов вечера. В шесть тридцать, в сопровождении Молчуна, следовавшего в нескольких шагах позади нее, Луиза покинула отель «Сент-Шарль».
Из французского квартала она направлялась в еще
Луиза отыскала нужный дом, подошла к облезлой двери, расположенной в окружавшей жилище невзрачной стене из побеленного кирпича, подняла металлический молоточек и постучала им по металлической пластине. Странное эхо разнесло звук ударов по внутреннему двору.
Ожидая ответа, она повернулась к Молчуну.
— Первая встреча, — пробормотала она. — Не знаю, сколько я здесь пробуду.
Он склонил голову и перешел на противоположную часть улицы, где у заколоченных досками и покрытых паутиной входов вечерние тени уже образовывали темные пятна. Веяло приятной прохладой. Стоял декабрь, а ей казалось, будто она снова в Англии и чувствует наступление весны.
Молчун сел на скамейку возле одного из входов и застыл, не сводя взгляда с противоположной двери. Лишь иногда он едва заметно отклонялся назад, скрываясь в сгущающейся тени.
Луиза услышала звук открывавшегося засова и резко повернулась к двери. Когда она открылась, Луиза увидела маленькую чернокожую женщину в безупречной белизны полотняном платье и аккуратно повязанной косынке.
— Мисс Мари Д’Алруа, по приглашению мадам Бланшар, — сказала Луиза. — Меня ждут.
Служанка посторонилась, давая Луизе пройти. Вместо входа в дом она увидела широкий и длинный, футов в шестьдесят, переход с выложенными, как в замке, плитами и сводчатым потолком, тянувшимся футов на тридцать. С потолка на цепях свисали металлические фонари. Переход заканчивался также сводчатым входом во внутренний дворик дома, усаженный пальмами и с фонтаном в центре.
После жаркой улицы внутренний двор показался ей маленьким раем. Он отражал личные пристрастия владельца. Повсюду были клумбы, на цепях висели корзины и скамейки. Помимо пальм, на одной из которых раскачивалась большая клетка с разноцветным попугаем, во дворике росли папоротники и олеандры. В любом другом месте сюда проникало бы слишком мало солнечного света, но в жаркой Луизиане тень была благом. Жители здесь предпочитали зною тень и легкий бриз.
Над двориком находились балконы, отделанные коваными металлическими узорами. За ним шел еще один арочный переход к лестнице, поднимавшейся с первого этажа дома до последнего.
Служанка ввела Луизу в просторную гостиную, занимавшую всю центральную часть дома. Одно из окон ее, выходившее на двор, было открыто. Другие, смотревшие на улицу, были закрыты ставнями. В комнате горели свечи.
— Я доложу мадам о вас, — произнесла служанка.
Ожидая хозяйку, Луиза огляделась. В центре помещения стояло фортепьяно, выполненное из красного тропического дерева. Натертый, темный как смоль пол блестел словно зеркало. Стены комнаты были выбелены. В центре потолка находилась лепнина в виде розы, с которой свисала роскошная латунная люстра. Дом напоминал Луизе корабль — неладно скроенный, отчасти грубоватый, он тем не менее отвечал всем вкусам и потребностям путешественников. Помимо фортепьяно в комнате стояли два дивана и кое-какая другая мебель из красного дерева.