Царство Божие внутри нас
Шрифт:
И днем следи за тем, чтобы во всех делах, какие бы задачи пред тобою ни вставали, оставаться в покос и свое сердце и душу свою держать наготове для Бога. А если почувствуешь себя усталым, присядь или приляг, расслабься, обратись духом вовнутрь и открой глубину души Богу, в Боге ищи покоя, пусть он укажет тебе свои пути, предайся Ему и полностью препоручи Ему себя; и все будет хорошо.
Чтобы вверить Богу пути свои, свои намерения и заботы, мы должны уяснить самим себе, что такое наши собственные пути. Мы должны понять, сколь скоротечно и несовершенно все, что истекает из Я, и сколь расплывчаты и неопределенны его цели. Все доверь
Разве сможем мы когда-нибудь вполне довериться Богу. Допустим, два человека просят Бога о чем-то: один о великом, которое для его Я кажется невозможным, но — с безграничной верой, другой о малом и незначительном, но — с куцей верой, — так тот, кто просит о невозможном, будет благодаря своей абсолютной вере услышан раньше и лучше, чем тот, кто просит о малом.
Верующему, говорит Христос, все возможно (Ср. Мк. 9, 23). Веруй, т. е. надейся и уповай на Бога, и он все устроит: подобно тому, как никто не может достаточно сильно любить Бога, чтобы этого было довольно, так же никто не может в достаточно большой мере Ему доверяться.
Вместо того, чтобы жаловаться людям на свое горе, вручи его Богу, всецело доверив Ему, — и он из любви сотворит наилучшее для тебя, и даже в сотни тысяч раз лучшее, чем ты ожидаешь. А хочешь освободиться от своих грехов и слабостей, вручи и доверь и их, и себя самого Богу, доверься Его помощи и обратись в этой вере к праведным делам. Так обретаются добродетели и исчезают пороки.
Однако делай это безо всякого себялюбия. Когда Бог влечет тебя вовнутрь, тотчас следуй за Ним. Если же Бог влечет еще глубже, в самую сокровенную глубину, не раскидывай умом и не рассуждай, что да как случится, но доверь и поручи Богу руководить путями твоими, на Него полагаясь и Ему предоставляя действовать.
В этом — глубинный, внутренний смысл поста.
Это означает, что ты размышляешь не об истоках мира и бытия и не о свойствах горних миров, но недремлющим духом уходишь в себя самого себя, учась познавать себя.
Это означает, что ты не задаешься вопросом о божественных тайнах, о начале и конце всего сущего, о том, что такое Нечто и Ничто, о сущности искры Божьей в глубине души и тысяче прочих вещей, но всеми своими мыслями и чувствами, желанием и верой обращаешься вовнутрь, изнутри прислушиваясь к Богу и Его воле и Слову, которым Он тебя позовет.
А если не знаешь ты, что есть воля Божья, следуй за теми, кто более тебя просвещен Святым Духом, И если ист вкруг тебя таковых, то, оставив сомнения, наблюдай за тем, к чему твое естество склонно менее всего, чтобы делать именно это, учась отказываться от вещей; тогда все тебе будет дано — и как раз то, что надобно тебе для подлинно божественной жизни и для познания истины, освобождающей тебя.
И не позволяй унынию одолевать тебя, ибо оно мешает тебе во всем благом. Вместо этого будь благочестивым и уверенным, радуйся присутствию Божию в себе и во всем Ему доверяйся — тогда все устроится. И ни о чем не заботься, предоставив все Богу. И если что-то озарит тебя, точно так же откажись и от этого и передай Богу. Ни о чем не думай, кроме Бога, и все сполна отдавай Ему. И ты вернешься из покоя внутреннего царства в повседневность с миром в душе, с большей отрешенностью и новыми силами, которые помогут тебе правильно сделать свое дело и во всем преуспеть.
Если обращаясь и погружаясь вовнутрь, ты против воли заснешь, не смущайся. Углубление
Для этого непременно нужно, чтобы внешний человек пребывал в покое, чтобы тело и мысли его были расслаблены, а внутренний человек был бы совершенно безмолвен. В награду за это безмолвие Бог дарует внутреннему человеку Свое Царствие и Себя Самого. Тогда озаряет Он его и «являет праведность Свою, как свет».
В чем же эта праведность? Прежде всего в том, что мы познаем самих себя, как говорит св. Бернард: «То познание, каким познаем мы самих себя, есть высшее и наилучшее и ведет прямо к Богу».
Наша «праведность», которую Бог освещает светом Своим, измеряется нашим безмолвием. Поэтому нам следует упражняться в молчании во всякое время и на всяком месте, держась, сколь возможно, в стороне от тварного и вещного, особенно же от тех, что обращены вовне и хотят увлечь нас за собою. Мы же должны обращаться с ними по-дружески, но внутри оставаться отрешенными. А случись с нами что-то плохое, нужно воспринимать это спокойно и не впускать внутрь себя никого, чей склад души нам незнаком.
Чем общаться с такими людьми, лучше обратиться к книгам, поскольку они не только содержат прекрасные слова и нас развлекают, но и помогают нам оставаться самими собой, составлять единое целое с нашим внутренним человеком, сохранять себя в тишине открытыми Богу, в безмолвии ожидая Его света и Его слова, и быть готовыми предоставить Ему действовать в нас и через нас.
Про это блаженный Августин сказал еще так: «Посмотри на доброго человека, ангела или на небеса, а потом отвернись от этого человека, ангела или небес — и то, что останется, это и есть сущность добра, это — Сам Бог, ибо Он разом — и все во всех вещах и превыше их всех».
Конечно же, всем тварям присуще благо, присуща любовь, сами же по себе они — не благо и не любовь, ибо сущность благого и любви — Бог. К Нему должен человек обращаться и в Него погружаться всеми своими силами — ив действии и в покое — дабы всецело заполнилась его пустота, и он обновился, из божественной сущности, каковая одна — сущность, жизнь и действие всех вещей, восприняв свою собственную.
«Воистину, Ты — сокровенный Бог» (Ис. 45, 15), — сказал Моисей. На самом деле, Он, сокрытый от всех чувств и в глубине Своей непознаваемый и незнакомый, более сокровен, чем какая-либо вещь или сущность в глубине души самой себе. Всеми силами проникай туда — преодолевая и разум, и внешнего человека, столь же далекого и чуждого самому себе и своей внутренней сущности, как зверь, живущий только чувствами.
Туда, в божественную глубину, погружайся, отвергаясь в сокровенности Божьей всякой самости и тварности, — и не только мысленно или воображением, но и делами своими, — в полной отрешенности, всеми силами и устремлениями.
И тогда в безмолвном одиночестве ты различишь черты божественной пустыни, где ни одно слово не произносится и ни одно дело не свершается, столь тихо там, таинственно и уединенно. Там — ничего, кроме абсолютного Бога. Ничего чуждого не попало туда — ни твари, ни образа, ни способа.