Царство Флоры
Шрифт:
А наутро было ветрено и пасмурно. С северо-запада, как передал Гидрометцентр, на Москву и область двигался холодный фронт. Жару, духоту слизнула языком небесная корова. На горизонте плавали серые тучи, насквозь пропитанные балтийским дождем.
Непогода угнетала. А настроение и так было на нуле. Никита Колосов все утро провел в экспертно-криминалистическом управлении у баллистиков. Предметом исследований являлись три пули, извлеченные при вскрытии из трупа Голикова. И заключение по ним было готово.
Колосов забрал его в распечатке и на флэшке. И сейчас на компьютере сравнивал с заключением тех же самых экспертов-баллистиков по пуле и гильзе, обнаруженным на месте убийства в Больших Глинах.
«Тождественны» —
Итак, этот самый пистолет № 2 связывал оба преступления между собой. Связывал гораздо теснее, чем непроясненные, до конца не проанализированные пока еще «цветочные» улики. Но дальше все снова тонуло в тумане.
Перед тем как ехать зависать у баллистиков, Колосов послал сотрудников отдела убийств в Афанасьевский переулок. Балмашов, Тихомиров и Марина Петровых были, по его мнению, теми свидетелями, которых следовало допросить в первую очередь. На их глазах погибший вместе с Фаиной Пеговой уезжал из Воронцова. (Это происходило на глазах самого Колосова и сотрудников оперативно-поискового отдела, занятых наблюдением, но нельзя же было допрашивать самих себя или ограничиваться только рапортами. Прокуратуре, все активнее игравшей свою роль в расследовании, требовались «сторонние очевидцы».)
Однако в магазине никого из свидетелей в это утро не оказалось. Продавщицы знали только, что Петровых на приеме у дантиста, а Тихомиров — с детьми на даче в подмосковном поселке Яковлево и вряд ли появится на работе. Где Балмашов, они и вовсе не знали. На их мобильные телефоны Никита намеренно звонить не хотел, чтобы раньше времени не насторожить фигурантов. Колосов связался с отделениями милиции, обслуживающими Троицкую Гору и Яковлево. В «яковлевском» разговаривал с местным участковым — весьма толковым и сведущим, а в Троицкое, интересовавшее его намного больше, даже послал двух своих коллег.
По логике вещей, по обычной логике, заниматься следовало, конечно, вовсе не флористами-компаньонами, а гражданкой Пеговой. Но допрос Фаины Колосов для себя оттягивал. Внутренне он пока еще не был готов к этому допросу, у него было крайне мало информации. И он надеялся получить ее от Балмашова или Тихомирова, хорошо знавших Фаину и покойного адвоката.
Известий он ждал с нетерпением, от них зависело многое. Но с Троицкой Горы вести пришли неутешительные: дом Балмашова закрыт, никакого движения на участке, машина во дворе отсутствует. Колосов попросил, чтобы сотрудники аккуратно порасспросили соседей — может, те что-то подскажут. Но и тут не повезло. «Дом обособленно стоит, Никита Михайлович. Балмашов с соседями-дачниками не контактирует, да и они им особо не интересуются. Мы обошли несколько участков, так никто из соседей толком сказать не может, были ли он и его жена дома сегодня, вчера и позавчера, когда уезжали, когда приезжали. Это ж не нынешний коттеджный муравейник, где все на виду, это старые дачи. Большие сады, глухие заборы».
Свои только огорчили, зато участковый, обслуживавший поселок Яковлево, слегка обнадежил. Он
Колосов отметил это у себя в блокноте особо: Тихомиров отсутствовал дома в ночь, когда произошло убийство Голикова. Возвращение на рассвете требовало объяснений. Этот факт, возможно, был самым обычным совпадением и ничего не решал, однако сбрасывать его со счетов — сейчас, при таком раскладе — Колосов не имел права.
Колосов все время возвращался мыслями к своей поездке в Воронцово. Вспоминал их — этих людей. Вспоминал Голикова — брюнета, щеголя на крутой тачке и… Пули совпали, пусть только «наполовину», а это означало, что отделить Голикова от Аркаши Козырного и Арнольда было уже нельзя. Невозможно было отделить. А к тому же еще эта эпатажная демонстрация, этот цветок в ножевой ране… Вот с ним все было пока глухо. Колосов не знал даже названия этого пластикового изделия. Искусственный крокус был отправлен на экспертизу. Туда же отправили и цветочный «вещдок» с трупа Голикова. Однако другими выводами, кроме того, что «оба изделия явно импортного производства», эксперты пока не разродились.
Тихомиров мог дать консультацию по вещдоку, мог рассказать и о самом потерпевшем, и о Фаине, и вообще обо всем остальном, что пока было для Колосова тайной за семью печатями. Если бы, конечно, захотел. Захотел помочь следствию. Как и его компаньон и друг — Андрей Балмашов.
О нем, именно о нем, думал Колосов по пути в Яковлево. Это было словно нарочно, непрошенно. Едва он вспоминал Воронцово и всех их, на первый план выходил именно Балмашов. Как он приехал, как вышел из «Мерседеса», как шел по аллее вместе с этой рыжей флористкой Мариной, как встретился взглядом с ним, с Колосовым. Его ловкие руки, собиравшие цветы в букет, так похожий на свадебный. «На свадебный? Вы заметили?», «Он очень любит свою мать…» Колосов словно вновь слышал его негромкий голос. Слышал и свой вопрос: «Вы были знакомы с гражданами Бойко и Сусловым?» — «Которых убили и по поводу которых вы сегодня приехали? Мне их фамилии ничего не говорят».
Ничего не говорят фамилии… Они были с Балмашовым одни в этой конторе, заставленной, заваленной цветами. Его руки справлялись с работой так умело, что ими хотелось любоваться. Подбирали цветок к цветку, безжалостно с хрустом обламывали стебли, удаляя лишнее, обрывали листья.
Он, Балмашов, тогда явно уходил от серьезного разговора. Нес какую-то чепуху. Даже стихи читал. Вроде свои про ту картину-гобелен… Поэт, флорист, надо же с кем довелось общаться. Да к тому же, кажется, и лжец, судя по той выдумке о нападении.
Не было никакого нападения. Он солгал. Точно солгал. Я не могу ошибиться. Я это видел, чувствовал. Этого не было, потому что я был там и не нашел никаких следов.
Колосов закурил. Все, баста. Хватит об этом типе. Лучше подумай, как раскрутить его дружка Тихомирова на разговор. На откровенный разговор, который на этом этапе расследования только и способен пролить свет на происходящее.
Поселок Яковлево был Колосову хорошо известен. Жили в нем люди среднего достатка, небогатые и некрутые. Сдавали дачи на лето тем, кто был способен платить. Два года назад здесь в реке нашли утопленника. Колосов выезжал — сначала думали, что криминалка. Потом, после экспертизы, оказалось, что обыкновенный несчастный случай: мужик перепил и полез купаться. Яковлево славилось рекой не меньше, чем Троицкая Гора своим озером.