Царство Гуверон
Шрифт:
– Не бойся. Все плачут впервые, потом будешь улыбаться. Девятьсот.
– По рукам
Трактирщик радостно ударил в ладоши и схватил кошель с деньгами. Монет было очень много. Даже его руки, знавшие все суммы в этом королевстве, не могли спокойно держать туго набитый мешочек со звонкими монетами. Гастролер схватил незнакомца за плечо и поволок за собой.
– Но… но ты ведь говорил, что поможешь мне. Говорил, что ты гуманист.
Мужчина судорожно упирался всем телом, пытаясь хоть как-то сопротивляться здоровенному циркачу.
–
– Ты предатель! Я вернусь! Обещаю тебе! В моем районе за такое …
Дверь захлопнулась. Последние слова смешались с криками и звоном удалявшихся бубенцов. Циркачи уехали. Трактирщик молча зашел за прилавок и принялся подсчитывать золотые монеты, бережно высыпанные на стол перед ним.
– Попаданцы, хоть какая-то польза от них.
Он поднял перед собой блестящую монету и продолжил любоваться ей.
3.
– Дорогой, как тебе это платье?
Майнстейм смотрел на крутящуюся возле зеркала жену и все больше убеждался в том, что лучше бы он не женился на этой женщине. Красивая когда-то, она превратилась в нечто непонятное и несуразное для королевской особы. Лицо стало похоже на сухофрукт, талия перестала выделяться на фоне остального тела, а некогда пышная грудь опустилась так сильно, что опуститься до такой степени он себе не позволял даже в годы лихой молодости.
– А что если я скажу, что оно тебя полнит?
– Тогда я разведусь с тобой.
– В таком случае, зачем ты спрашиваешь меня об этом, если ответ уже очевиден.
– Ах, муж, - она приложила желтое платье к своему телу и еще сильнее закрутилась у зеркала. – сегодня бал. Будь хоть немного внимателен к своей даме. Скажи комплимент, дай мне почувствовать себя молодой.
Еще раз окинув взглядом растолстевшее тело, Майнстейм отбросил последние намеки на подобные слова.
– Каким может быть платье, купленное мной на мои же деньги? Конечно, красивым, вне зависимости от того на ком оно сидит.
– У тебя скверный характер, муж, и чем старше ты становишься, тем сильнее он проявляется в тебе. Тебе надо быть другим.
– Где наш сын, солнышко? Я не видел его уже очень давно. – король попытался сменить тему разговора. Жена уже давно не «волновала» его мужское воображение. И любые намеки на что-то близкое и личное приводили в ужас даже местную охрану, которая всем гарнизоном сочувствовала королю.
– Он уехал к маменьке как неделю назад. Ты что, забыл?
– Нет, что ты. Я все прекрасно помню.
Врал он как всегда глупо и неумело, но делать это приходилось не так уж и часто, поэтому Майнстейм несильно придавал этому значение.
– А ты знаешь, какой сегодня день?
Матильда резко развернулась и, отложив платье в сторону, начала медленно приближаться к сидевшему в кресле мужу.
–
– А еще?
– Двадцать второе число.
– А еще? – ее голос становился нервозным.
– Сегодня полуночная служба в храме огня.
– Майнстейм! - она крикнула так сильно и пронзительно, что зеркало было готово треснуть на несколько частей и развалиться на осколки. – Сегодня день рождения моей матушки! Ты обещал мне, что больше никогда не забудешь эту дату!
– О, милая, прости, столько дел и забот, что из головы вылетело. Кстати, что там делает наш сын?
– Ты сам его туда отправил.
– Правда?
Король стал судорожно перебирать в своем мозгу все приказы и повеления, которые он отдавал последнюю неделю. Напряжение в личных покоях короля стало заметно нарастать. Жена приняла грозную стойку, воткнув свои кулаки в грузные бока, и была готова наброситься на благоверного, если он не сможет хоть как-то оправдаться.
Однако усилия не прошли зря. Каким-то чудом в его памяти всплыли обрывочные слова из приказа, которым он отправил сына к теще. Выдавив их из себя как можно мягче, он вдруг увидел как лицо жены стало постепенно приобретать спокойный и безмятежный вид.
– Ладно, на этот раз ты прощен.
Она развернулась обратно к зеркалу и начала примерять новое платье. Король устало выдохнул. За последние несколько лет совместной жизни она говорила подобное уже несколько сот раз, но угрозы с которыми она обращалась к нему, явно намекали на скорую его кончину в случае неправильной реакции на ее капризы.
– Раньше ты не любил балы, но теперь решил сходить. Что вдруг поменялось?
– Время смутное наступает, - король постарался придать голосу мрачную торжественность.
– Страшный враг на пороге нашего дома, моя дорогая. Я должен быть вместе со своими подданными даже в такой час.
– Проще говоря, ты идешь туда ради Фрау Катарины.
– Да, я иду туда ради нее. – капитулируя, ответил Майнстейм. – На подданных мне плевать.
Эта ведьма все знает наперед.
– Тогда ты наверняка будешь доволен. Мои слуги докладывают мне, что Фрау не зря считается первой красавицей у себя в Восточной Гермундии. Сам король пустыни Абу Разир переплыл море, чтобы упасть к ее ногам, но она отказала ему, отчего тот приказал трем тысячам подданным переехать к нему в Гермундию и остаться там до тех пор, пока Фрау не даст своего согласия. И вот теперь она здесь…
Матильда вопросительно бросила взгляд в сторону короля и продолжила смотреться в зеркало.
– К чему ты это?
– Ну как же. Попаданцы возвращаются, фрау приезжает в самый ответственный момент и завтракает за одним столом. Тебе не кажется, что слишком много совпадений в таких вещах?
– Мы договорились о встрече полтора года назад. Не надо приписывать вещам не свойственные им имена.
– Ну да ладно. Уверена, ты не расстроился, когда Катарина пересекла порог твоего замка.