Царство Гуверон
Шрифт:
Он провалился во мрак так быстро, что сам не успел запомнить как это произошло. Его разум попала в какое-то иное измерение, где не было ни земли, ни неба, где все было единым. Похожий не желе, мир вращал его внутри себя, переворачивал, кидал в разные стороны и снова возвращал в самый центр. Его руки были раскинуты, ноги не чувствовали под собой твердой опоры. Он был нигде и от этого ему становилось страшно.
Сколько он проспал ему сказали уже на следующий день. Восемнадцать часов непрерывного сна. Такое случалось только после самых утомительных тренировок и попыток выжать из своего организма гораздо больше ,чем это было необходимо. Встав с помятой постели, он встряхнул
Рука по привычке скользнула во внутренний карман, но ничего там не обнаружила. За окном наступал вечер. Шум по другую сторону дверей давал понять, что страшного ничего не произошло и что гильдия живет по своему обычному распорядку.
Маркус встал на ноги и в туже секунду ощутил как слабо его тело. Удержаться на месте было для него сейчас настоящим подвигом, а те несколько метров до двери и вовсе показались настоящим восхождением на самую высокую горную вершину.
Снаружи его встретили радостными криками и дружескими объятиями. Он до сих пор не понимал чем он заслужил подобное, но вскоре обрывки памяти, не уничтоженные громушником, начали рисовать картину того, что было до этого. Вспышка, взрыв, огненный шторм, пронесшийся по земле... и он под куполом энергетического щита. Не успей он прочитать его и от старика не осталось бы даже горсти пепла, которую можно было бы похоронить в крипте под гильдией.
На самом низу его уже ждали. Пока старик спускался, кто-то успел предупредить Квинтуса и других членов высшего совета. Несколько человек, одетых в праздничные одежды, дожидались его и, увидев приближавшегося к ним архимага, последовали ему навстречу.
– Рад тебя видеть, брат Маркус.
Квинтус протянул ему руку и уважительно пожал ее двумя руками, что было древним признаком уважения к своему собеседнику. Остальные члены совета последовали примеру старейшины и по очереди жали ему руку.
Все это сильно удивило волшебника и одновременно насторожило. Такой почет и отношение... внутренний голос подсказывал ему, что назревало нечто серьезное.
– Что все это значит? Мне кто-нибудь объяснит?
Один из членов совета, пожилой старик с лицом больше похожим на ту самую бумагу для свитков, что лежали в архиве, подошел к нему и обнял его.
– Брат, - он обратился к нему, - Сегодня знаменательный день. Как для тебя, так и для гильдии в целом. Пойдем, мы уже все приготовили.
Он подхватил архимага под руку и повел в зал торжественных церемоний.
Огромное помещение находилось в глубине здания коллегии и был тем самым местом, где проходили все самые важные мероприятия в гильдии магов. Так было раньше, так было и в тот момент. когда орки осадили это место и Квинтус был вынужден собрать экстренное собрание, чтобы объявить о случившемся. Вот и сейчас они вели его по каменному полу усланному в этот торжественный день красивыми широким коврами. На стенах висели торжественные ленты. Они вели его по пути, которое заканчивалось у самых дверей в зал, где его ждали полные трибуны и аплодисменты сидевших волшебников разных мастей.
Ликование воцарилось в этом месте стоило ему перешагнуть порог зала. Люди встали со своих мести принялись аплодировать ему, пока он не взошел на главную трибуну и не заставил всех замолчать.
Квинтус взошел вместе с ним и повернулся к нему лицом.
– Брат Маркус, - он начал медленно и голос его был неуверенным, - Я ...я очень долгое время считал тебя недостойным этого, считал, что такие как ты, пусть и талантливые
Люди встали со своих мест и торжественно поклонились новому главе.
Маркус все это время смотрел куда-то вдаль. На бесконечных рядах этого величественного зала ему постоянно мерещились призраки. Слова старейшин, их поздравления, все это утонуло в его рассудке, когда организм, переживая длительный абстинентный синдром, начал требовать очередного глотка эликсира.
– Какие будут первые указания, Проктор Маркус?
– кто задал ему вопрос.
– Первым делом мне нужно выпить и как можно скорее.
В глазах помутнело и разум вновь провалился во тьму.
25.
– Так-так-так, кто тут у нас?
– Я старейшина Викториус! Я из гильдии магов! Я великий волшебник!
Лорд Тьмы стоял напротив очередной шеренги попаданцев, прибывших в его северные земли сегодня утром. Погода испортилась с самого начала и снег громадными хлопьями повалил с неба, снижая видимость и не давая внимательно рассмотреть свежий контингент рабочего персонала. Однако среди всех попаданцев был один особо рьяный, кричавший всю дорогу и требовавший отпустить его и дать право поговорить с главным. Вот и сейчас, глядя на него, Лорд Тьмы пытался понять чего он от него хотел.
– Кто ты такой?
– спросил он крикуна.
– Я старейшина гильдии магов! Я очень уважаемый человек - он дерзко посмотрел на злейшего и попытался вырваться из крепких рук стражников, державших его и не дававших сбежать.
– Правда? Старейшина говоришь, значит многое умеешь.
– Конечно! Любые заклинания первого и высшего порядка.
– он с гордостью поднял подбородок, как бы показывая свое высшее происхождение перед стоявшими перед ним людьми.
– Ну это тебе вряд ли пригодится. Киркой махать хорошо умеешь?
– К-к-киркой? Что это такое?
– Штука такая с двумя загнутыми краями.
Он отрицательно покачал головой.
– Ничего страшного. Времени у тебя будет много, чтобы в совершенстве овладеть этим дивным орудием, а теперь становись обратно в шеренгу, начнем подсчет.
– Но... постойте, я ведь старейшина! Меня незаслуженно исключили из гильдии! Я хотел бы..
Солдаты силой оттянули его от Лорда Тьмы, ставшего после бесследного исчезновения ярла Губермана главным в этом поселении, и принялись осматривать попаданцев. Оборванные, грязные, заросшие и с бородами почти до груди, они походили на животных или бандитов с дороги. Однако их рабочая сила была в данный момент как раз кстати, работы в золотых шахтах шли полным ходом. Перекинув основные силы именно на эти рабочие месторождения, Лорд Тьмы замедлил поступления других важных ископаемых в царство, чем вызвал недовольство Майнстейма, которое он каждый раз выражал в своих письмах неизменно приходивших в эти края вместе с попаданцами.