Царство небесное
Шрифт:
Луи был уже достаточно искушен, чтобы сразу принять на веру слова эмира, поэтому не проявил бурной радости, но осторожно спросил:
– Отчего же в таком случае он не пришел сюда вместе с тобой?
Фаррух-Аббас ответил, все так же глядя в глаза рыцарю:
– Он остался в крепости, чтобы продолжить то, ради чего вы сюда пришли: ему нужно, если удастся, выведать, когда султан собирается покинуть Яффу и думает ли взять с собой пленных христиан. О том, что отважный воин Эдгар жив и находится здесь, я уже сказал ему и теперь говорю тебе.
– Слава
– Слава Богу! – тихим эхом подхватил Ксавье.
– И вы знаете, что Салах-ад-Дин намерен сделать с моим молочным братом? – быстро спросил граф.
И тут сарацин нахмурился:
– Что с ним намерен сделать Салах-ад-Дин, я не знаю, но думаю, могу догадаться: султан, скорее всего, захочет его обменять на нескольких эмиров, которых взяли в плен на берегах Рошеталии. Правда, из-за твоего молочного брата многие правоверные сейчас смеются над своим повелителем: он так ликовал, когда ему сказали, что Ричард Львиное Сердце у него в плену!.. Поэтому он может гневаться...
– Но Эдгар обманул не самого султана, а его воинов, – вдруг решился вмешаться Ксавье. – Это они оказались глупцами, так за что же смеются над Салах-ад-Дином? И если смеются те, кто даже не были на поле сражения, то почему султан может гневаться на Эдгара, а не на них?
Луи лишь досадливо махнул мальчику рукой:
– Да в этом ли дело, Ксавье! Дело в том, что Салах-ад-Дин должен быть все же умнее... Вы сказали, достопочтенный Фаррух, что султан намерен обменять пленника?
– Я так думаю, – кивнул эмир. – Но... Есть люди, которые этого не хотят.
– Не хотят? Но кто и почему? – спросил рыцарь.
В глазах Фарруха промелькнуло смущение. Казалось, он раздумывает, отвечать ли откровенно. Но, как видно, врать ему не захотелось.
– У Салах-ад-Дин а все больше и больше врагов, – сказал эмир. – Покуда он побеждал, его слушались. Сейчас готовы нарушить повиновение... И те, кто хотели бы свержения султана, пользуются каждой его ошибкой. После того, как наша армия была разбита под Арсуром, Салах-ад-Дин у ничего не остается, как предложить христианам мир. Если он сумеет заключить договор с королем Ричардом, ему удастся сохранить свою власть. Поэтому ему хотят помешать.
– Кто хочет? – вновь, уже почти резко спросил Луи.
– Прежде всего, его брат, мулюк Малик-Адил.
И, помолчав, эмир добавил:
– Я сейчас в его армии и в его свите. После Акры я мечтал только об одном: отомстить убийцам моего сына. Малик-Адил сказал, что будет сражаться с неверными, даже если султан захочет мира с ними, поэтому я пошел на службу к Малику. Теперь я знаю, что на смерть Рамиза послал шейх аль-Фазир, комендант Акрской крепости, мой враг... А ты и твой брат спасли моего сына. Сейчас Малик-Адил замышляет убить рыцаря Эдгара.
– Чтобы султан не вернул его Ричарду, и Ричард не согласился заключить мир с султаном? – в гневе воскликнул Луи. – Хороший способ! И что же эмир? Ты, как я понимаю, пришел, чтобы помочь нам? Ты не хочешь смерти Эдгара?
Глаза
– Человеку, который сохранил жизнь Рамиза, я готов отдать свою!
– Так помогите ему бежать! – проговорил Ксавье.
Но сарацин покачал головой:
– Это невозможно. Христианин заключен в угловой башне дворца эмира Эффы, и охрана там подчиняется Малик-Адилу. Меня они знают и пропустят туда, но не дадут вывести пленника. Кроме брата султана им может приказывать лишь сам султан.
– Но ты ведь можешь рассказать Салах-ад-Дин у, какую гнусность затеял его братец! – заметил Луи.
– Не могу. Я поклялся Малик-Адилу, что ни один правоверный не узнает о его планах.
– А мы? Ах да! Мы же не правоверные! – рыцарь рассмеялся. – Но тогда я могу рассказать обо всем Саладину. Впрочем, это уже бред! Меня к нему никто не пустит... И что же в таком случае ты собираешься делать, эмир?
Фаррух-Аббас положил руку на плечо крестоносца и понизил голос, будто боялся, что и в этом уединенном месте их кто-нибудь может подслушать:
– Один план у меня есть. Но для исполнения его нужна женщина.
– Женщина? – поднял брови Луи.
– Да. Султан благоволит к пленнику, он приказал привести к нему в башню одну из своих невольниц. Я условился со стражей, что сам приведу ее.
При этих словах в душу рыцаря вновь закралось подозрение.
– Ты сказал, что лишь час назад встретился с сыном. До того ты, вероятно, готов был помочь Малик-Адилу расправиться с Эдгаром. Почему же вдруг решил привести ему наложницу?
В черных, чуть суженных глазах сарацина на мгновение блеснул хищный огонек:
– Это как раз был замысел Малика... Дать девушке кувшин с шербетом, а в него подмешать отраву. Она не знала бы об этом и стала бы пить вместе с христианином.
– И тогда в его смерти обвинили бы Саладина! – Луи даже не пытался скрыть своей ярости. – Какие нежные братские чувства живут в душе Малик-Адила... Но теперь, как я понимаю, ты передумал, эмир Фаррух? Так для чего женщина?
Эмир улыбнулся:
– Если она может принести яд, то может принести и спасение. Только тут пришлось бы посвятить ее в мой замысел. А доверяться женщине – значит обречь себя на погибель! Но мы должны поспешить: если этой ночью пленника не убьет отравленный шербет, то утром Малик-Адил может подослать к нему убийцу с кинжалом или удавкой. Все равно это припишут Салах-ад-Дину.
– Послушайте! – снова заговорил Ксавье, теперь голос его перестал дрожать и звучал твердо. – Если нужна женщина, а у нас ее нет, так давайте ее сделаем.
Луи повернулся к мальчику и посмотрел на него, как на сумасшедшего:
– Хорошая мысль, малыш! Только вот я не понял, кого из нас ты посчитал Господом Богом?
– Но мессир! – оруженосец вспыхнул и тотчас вновь побледнел. – Господь сотворил женщину из ребра Адама и вдохнул в нее душу. А нам-то всего лишь и надо суметь сделать женщину из мужчины. Это же куда легче! По крайней мере, если нет другого выхода, можно попробовать.