Царство полуночи
Шрифт:
— Я думал, есть связь. Преступление напоминало убийство Клары Монаган.
— И почему ты думаешь, что преступник не вампир?
Мэтт буравил ее взглядом.
— Поверь мне на слово. Другого выбора у тебя нет.
Если бы Доун знала наверняка, друг Лониган или враг, принять решение было бы легче. Но… она не знала. Ей просто очень хотелось думать, что он на ее стороне.
— Если забыть про вампиров, — сказал детектив, — то в глаза бросаются кое-какие сходные обстоятельства в убийствах Джессики и Клары.
Начало
— Говори же, не тяни!
— Во-первых, убийца ищет скандальной славы — неважно, громкой и известной всем, или тайной, той, о которой известно лишь избранным. Я изучал похожие преступления, например, дело «Черной орхидеи», в котором преступник выставил чудовищно изуродованную жертву на всеобщее обозрение, словно вызов обществу… Вот и наш умник действует так же.
— Наш убийца хочет стать знаменитостью?
— А зачем еще приезжают в Лос-Анджелес? — Мэтт швырнул попкорн на столик. — Он, конечно, не шлет в полицию ехидные письма… но, согласись, его преступления и без того легко узнаваемы.
— Да уж, убийца привлекает к себе внимание, пусть и таким диким способом.
— Именно.
— И с Фрэнком никак не связаны.
— Я… Черт, не знаю! — Мэтт высыпал остатки попкорна на салфетку.
Почему бы ему не сказать, какое отношение это имеет к исчезновению ее отца? Что за тайна? Может, такая же фантастическая, как и у нее?
Доун отложила пульт и попыталась придумать, как бы вытянуть из Лонигана побольше информации. Во-первых, она обещала Брейзи, а во-вторых, раз Кико не считал Милтона Крокетта и Томлинсонов, надо как-то выкручиваться…
Где-то раздался треск.
Внезапно все поплыло перед глазами, как при головокружении. Боковым зрением Доун заметила серебряную вспышку… или красную?… в окне… Да нет же, это покачивались оранжевые стерлиции за окном. Ничего серебряного. Ничего красного.
Может, напомнил о себе Друг, который за ней присматривает?
Доун смущенно поставила на стол воду и попкорн, чувствуя легкую тошноту и тяжелое оцепенение во всем теле — будто за ней кто-то наблюдает!
«Это Друг и ничего более», — убеждала она себя.
— Что случилось? — спросил Мэтт. — То на звонки странным голосом отвечаешь, а сейчас и вид у тебя странный…
— В каком смысле «странный»? — Доун повернулась спиной к окну и попробовала улыбнуться.
— Перепуганный, — ответил детектив. — Ты чего-то боишься.
— Вот еще!
Она рассмеялась, нервно и наигранно. Мэтт погладил ее по щеке; тронутая его заботой, Доун притихла, отбросив напускную веселость.
«Настоящий…» — думала она, размышляя, как сильно отличались ее встречи с Голосом от свиданий с Лониганом. Она видела Мэтта, чувствовала его грубоватую кожу, ощущала его касания. Ей так нужно утешение! Сердце неровно забилось, дыхание перехватило… Ей хотелось забыться, как раньше она забывалась с другими мужчинами.
Мэтт неторопливо провел пальцами по ее лицу и дотронулся до мочки, где раньше висела серебряная сережка с кроваво-красными рубинами.
— Расскажи мне, — попросил Мэтт.
— А ты?
Опять игра в кошки-мышки — и опять ничья. Неужели он за тем ее и приглашал? Доун не могла даже как следует рассердиться, потому что тоже пришла с умыслом.
— Я имею в виду не только нашу работу. — Лониган погладил Доун по плечу, чуть не задев спрятанный под мышкой пистолет, и взял ее ладони в свои.
Она не сняла куртку, потому что по карманам было разложено оружие. Еще не хотелось демонстрировать пистолет, даже если Мэтт о нем уже догадался. Сзади, за окном кто-то маячил — не то Друг, не то враг. По спине пробежал холодок. Доун в очередной раз порадовалась, что вооружена.
Но тревожные мысли не остудили ее пыл: охваченная жаркой истомой, Доун предвкушала, что сейчас произойдет между ней и Мэттом, — он, похоже, преодолел робость.
— Сейчас я вся в работе, — вздохнула она. — От меня почти ничего не осталось.
Словно доказывая, как она ошибается на свой счет, он наклонился и потянулся к ней губами, теплыми, влажными… И Доун отпустила тормоза. Ее будоражило его возбуждение, загадочный наблюдатель за окном… Она разомкнула губы и порывисто подалась навстречу Мэтту. Надо стереть из памяти агрессию и жестокость, с которыми она сталкивалась по работе, посредством другого вида агрессии — тут все будет под контролем, она не раз это практиковала. Тело к телу, кожа к коже… Доун всегда одерживала верх в такой игре — то ли над партнером, то ли над Эвой, то ли над собой.
Она просунула язык в рот Мэтта — жадно, настойчиво. Мэтт со стоном сгреб в кулак прядь ее волос. Доун оттолкнула его, собираясь сесть сверху, раздавить, превратить в ничтожного раба.
— Подожди, — пробормотал он.
— Нет! — Она впилась в его нижнюю губу, скользя рукой вниз по груди, не давая ему подняться. В ответ он крепко схватил ее за запястье и сжал со всей силы.
Чудесно…
Ее тело еще помнило ту прекрасную ночь в больнице, когда Лониган совсем потерял голову. Доун, волнуясь за раненого Кико, хотела как-то отвлечься, и Мэтт откликнулся на ее бурные ласки.
От сладких воспоминаний она застонала. Стон отозвался эхом в груди — внутри была пустота.
«Иона!.. — подумала она. — Будь, как Иона. Используй меня, как я использую тебя. Той ночью тебе почти удалось…»
— Ну… — Желание знакомо изменило его голос. Невероятно знакомо…
В порыве страсти Доун укусила Мэтта за шею. Сердце выпрыгивало из груди, как вышедший из повиновения механизм. По венам разлилось приятное тепло, и Доун почувствовала горячую волну желания.