Царство воров

Ветрова Роза

Наверное, вид у нее стал совершенно глупый, потому что он соизволил приблизиться. Она по инерции попятилась от него, и он нахмурился. Закусил губу.

– Не бойся. Я не трону тебя. Мне... нужно было хоть как-то заставить тебя колдовать.

– Ч-что?
– прохрипела девушка. Ее продолжало потряхивать.

– Нужно было чтобы сила пробудилась. Я уже не знал что придумать. Большое потрясение, как выяснилось, помогло.

– Т-ты... Ты сделал это специально? Ты всего лишь разыграл меня?

– Да. Прости. Я вел себя как законченный мерзавец. Мне не хотелось

использовать этот метод и так пугать тебя. Но я больше ничего не смог придумать, - виновато объяснил принц.

– И ты придумал ЭТО?!

– Ну...

Она вскочила на ноги и отряхнула с подола листву. Смотрела на него с такой злой и бессильной ненавистью, что почувствовала, как в кончиках пальцев опять заискрило.

– Ты подонок, Фрэнсис Адара! Последняя сволочь! Как ты мог?! Я чуть со страху не умерла! Я же поверила!
– Слезы покатились градом, голос надломался.

– Эми...
– тихо проговорил он, приближаясь, но она выставила ладонь вперед.

– Стой где стоишь, и не двигайся! Как же я тебя ненавижу! Ты бы знал!
– зарычав, она не выдержала и сама подскочила к застывшему юноше. Принялась колотить его изо всех сил куда попадя: по груди, плечам, лицу. Он стоял молча, не делая попыток защититься. Только смотрел как-то по особенному. Даже не злился.

И она внезапно остановилась. Тяжело дыша, уставилась в потемневшие глаза.

– Т-ты... Ты послушался меня? Это был... Дурман?

– Да, - ровно ответил принц.
– Надеюсь, ты не будешь теперь мстить мне и приказывать всякие глупости. Имей ввиду, Дурман сильно истощает, а истощенный я - так себе защитник. Ты нас погубишь, Святоша.

– Да это от тебя нужно защищаться! Как ты мог?!

Он молчал, сверкая глазами в свете костра. А она сощурилась.

– Приказываю тебе говорить правду на мои вопросы!

Ох, кажется, ему это очень не понравилось, потому что в дьявольских глазах вспыхнули опасные огоньки.

– Не перегибай палку, - холодно предупредил он.

– Теперь я решаю. Сила у меня, принц.

**

Глава 7

Акку

От непрерывного дождя уже хотелось выть. Сил не было наблюдать в небольшое окошко на чавкающую жижу под ногами рабов, пока они выполняли самую черную работу под гневные выкрики главы абтана. Дождь заливал несчастных, но они не роптали. Полнейшее безразличие застыло на худых изможденных лицах. И это было страшнее всего для Акку. Они перестали бороться. За свободу, за жизнь. Такое жалкое существование она не хотела влачить, но после череды одинаковых дней у окошка на нее тоже навалилась апатия, и она с ужасом осознала, что на многие вещи становится плевать.

"Неужели и я смирилась с тем, что останусь здесь навсегда?".

Хуже всякого избиения для нее стало унижение. Гур-Хан совсем не заботился о "подарке для Властелина", как он сам ее называл. После того, как она плюнула ему под ноги, он то и дело норовил поставить ее на место. То плетью хлестнет, то швырнет лицом в грязь и примется отхаживать сапогами ее бедное тело. Боль

пронзала сильная, но вместе с ней росла сильнее в ней жгучая ненависть к главе абтана. Перед сном, вытирая мокрые щеки от слез, она клялась самой себе, что он заплатит. Мудрый Веши накажет ее за грешные мысли, но до Великого Суда она не откажет себе в удовольствии представлять для мерзкого парха самую мучительную смерть.

Помощь Хеду в лечении больше не требовалась. Истерика, или по-другому криз, в котором она зависла на какое-то время, проявили в ней способность к регенерации. За ночь даже самая сильная боль уходила, страшные лиловые синяки исчезали. Но душевная боль и непонятная тоска копились, наполняя Акку до самых краев. Она была не против. Только сильным чувствам дано вытеснить из нее безразличие.

Еще Гур-Хан однажды раздел ее донага и выставил перед всеми на главном помосте. Побитую и бледную. Вся краска ушла с лица от жгучего стыда и унижения. Девушка едва дышала. Хеду стоял в стороне, лицо его застыло мертвой маской, губы плотно сжаты. Как и кулаки. Но он не вмешался.

Гур-Хан хотел чтобы все видели, как она регенерируется.

– Волшебный белый птица сильный. Она открыть портус новый мир!
– выкрикнул он в толпу.

Пархи вокруг него радостно завопили.

Ссадины и гематомы не затягивались мгновенно, и ей пришлось так стоять весь день, прикрывшись руками и волосами. Вскоре людям надоело стоять около помоста в ожидании чуда, и народ потихоньку разбредался.

Около нее стояло несколько стражников и притихший Хеду. Ему было жаль ее, девушка видела это, но поделать он ничего не мог. Он и сам был подневольным магом, и немного погодя Акку догадалась, что он тоже не из Парх-Цедеса. От участи дахджаса его спасла лишь магия.

К вечеру Гур-Хан снова собрал народ, все увидели, что на теле ее действительно стало меньше следов его жестокого избиения, опять орали довольные и воинственные лозунги о будущем новом мире, в который они непременно попадут. Акку с ненавистью обводила взглядом этих дикарей. Нет оправдания их жестокости. Даже собственное загнивающее царство.

Перед тем, как отпустить ее с помоста, глава абтана, неприятно оскалившись, схватил несчастную девушку за волосы и швырнул на колени. Ударил несколько раз, наслаждаясь ее жалобными криками. К нему подбежал Хеду, пытаясь остановить, и неожиданно Гур-Хан резко прислонил лезвие своего изогнутого, как серп, меча к его горлу. Черные глаза-бусины не мигая смотрели на мага. Угрожающим голосом он что-то сказал Хеду на языке пархов, тот ему не ответил, только зыркал молча.

Акку ничего не поняла из слов Гур-Хана, да и не хотела понимать. В то момент ей было слишком больно и тяжело, чтобы осознавать что-то еще. Все мысли поглотила собственная мука.

Потом глава абтана оставил их, вернувшись к своим делам.

Едва он ушел, как Хеду опустил на плечи дрожащей девушки свой плащ. Она тихо скулила в кулак, не обращая на него внимания. Маг поводил руками над тканью, облегчая ее боль. Места ударов перестали гореть и ныть, но она все равно всхлипывала. От жалости к себе.