Царство воров
Шрифт:
– Торли и Освальду, наверное, тоже доставалось от тебя?
– шутливо предположила Эми.
– Непременно. Каждый день, - хохотнул принц. На щеках его появились ямочки. Она невольно залюбовалась юношей, тем, как вечернее солнце ласково опустилось на его живое лицо.
– Моим любимым был приказ прислуживать мне за столом, если мы трапезничали без Аскона. Видела бы ты лицо Освальда, когда он убирал за мной тарелки! О, как он меня дико ненавидел за это, но ничего не мог поделать. Жаловался отцу, тот потом меня наказывал.
– Да уж. Неудивительно, что между вами тремя
– Не думай, что это только из-за Дурмана. Братья невзлюбили меня с самого рождения. Они ревновали мать, которая проводила со мной много времени. Да и я их не шибко жаловал. У нас развернулась целая война за внимание матери и одобрение отца. Я побеждал, так как был самым младшим. Мне легко удавалось завладеть их вниманием и без помощи Дурмана. Но в то же время мне сильно доставалось от братьев, потому что, опять же, я бы самым младшим.
– Аскон тебя наказывал так же, как тогда?
– вздрогнула она от собственных слов, вспомнив тяжелые стоны принца и его слабость.
– Я слышала, как тебе было плохо от зелья.
Его лицо помрачнело. А ей хотелось протянуть руку и разгладить складку на лбу. Но, конечно, она не стала. Она вообще не понимала, что с ней такое происходит. Уж не заболела ли?
– По-разному. Зелье я пил часто, оно подавляло Дурман. Аскон мой дар терпеть не мог. Это то, что он не мог контролировать.
– И все же он любил всех вас. Наверное.
На самом деле она не была уверена, за год жизни в замке она не увидела от Аскона ни капли любви к сыновьям. Но ей хотелось поддержать его в эту минуту. Таким он выглядел непривычно ранимым. Семейные отношения не дались ему легко. Но все же они у него были.
– Любил, возможно. По-своему, как умел. Просто власть он любил намного больше. Вот смерть матери далась тяжело всем. Мне ее очень не хватало. Она всегда говорила, что я особенный. Пусть даже я трижды был обычным ребенком - мне было так приятно слышать это от нее. Она находила ласковое слово для каждого.
– Адара вдруг резко повернулся к ней, спохватился, чуть смутившись.
– Прости, тебе, должно быть, тяжело слушать, я никогда не отличался тактичностью. Ты ведь росла сиротой...
– Да нет, - торопливо махнула рукой Эми, хоть и сильно удивилась.
– Мне привычно, что я без родителей, я даже не могу представить свое детство по-другому. К тому же, в монастыре у меня было много сестер. Не родные, но все равно. Ближе друг друга у нас никого не было. Мы никогда не ждали "маму", из монастыря никого не забирали. Опорой для всех являлись мы сами.
– Здорово, что вы выросли такими дружными. Мои братья мне родные, но мы все равно что чужие.
– Наверное, это потому что между вами корона, - несмело предположила Эмеральд.
– Возможно. Я ведь понимаю, что я третий, и трон полагается мне в последнюю очередь. Учитывая возраст братьев, можно сказать, и не полагается вовсе. Но...
Он замолчал, обдумывая что-то в своей голове. На лице его читалось смятение, словно принц запутался.
Странный это был разговор. Они вдруг совсем внезапно открыли друг другу души. Логично, наверное, принимая в расчет совместные перепитии,
И все же, не смотря на замешательство и незнакомые смешанные чувства, хочется говорить, говорить... И много слушать. Наблюдать за его жестами, выражениями лица, которое больше не было холодным и отстраненным.
Трепетно чувствовать, как осторожно и доверительно открывается его сердце. Эми могла поклясться, что Адара редко мог позволить себе так открыться.
И с волнением осознавать, что принц становится для нее важным человеком. Самым важным.
Ее это пугало, расстраивало, дарило глупую девичью надежду, от которой хотелось стыдливо провалиться сквозь землю. Но Эмеральд Стоун уже не могла остановить то, что рвалось ему навстречу из груди, и даже не пыталась. Она была слишком растеряна от собственного раздрая в душе.
– Ты хочешь править?
– голос Эми был еле слышен.
Было страшно выдать себя, ляпнуть что-то лишнее, глупое.
Святая Анхелика, она попала в сети, которые он даже не расставлял...
– Не знаю уже, Святоша, - вздохнул ничего не подозревающий Фрэнсис, глядя на нее слишком серьезно.
– Раньше хотел. Только об этом и думал, целыми днями. Считал, что только я достоин. Торли слабый, им управляет Расс. Старый генерал будет править вместо него, а меня он так бесит, что я не могу этого допустить. Освальд... Прежде я был уверен, что он переживает только о своей прическе. Но перед тем, как я уехал, он рассказал мне кое-что интересное. Он совершенно точно думает о будущем Кальдеррана. А я, получается, нет. Я ведь грезил о короне, но даже не представлял как смогу изменить будущее королевства. Я не думал наперед. Просто хотелось утереть всем носы, надеть корону и взглянуть на всех сверху вниз. Смешно, да?
– Она промолчала, и принц продолжил: - Но выяснилось, что существует шанс спасти Кальдерран. Аскон искал артефакт у вашей монахини, но не нашел, а Освальд украл бумаги отца.
Принц рассказал Эми все, что знал о Стеклянном Сердце. Она не сильно удивилась.
– Но в монастыре что-то точно прятали. Я получила скверну, когда открыла ларец! Зачем им ставить такой в подземелье?
– Отвлечь внимание от настоящего?
– предположил принц.
– Но где искать Источник? Либо он хорошо спрятан в монастыре, либо его там вовсе нет, а твоя Аспра хочет, чтобы мы думали, что есть. Вариантов масса, к сожалению. Да и вообще, для начала нам нужно выбраться отсюда. А потом уже искать...
– Ты веришь, что у нас получится выбраться?
– Ее голос прозвучал слишком жалко.
На фоне того, как она выглядела, искалеченная и грязная, даже бродяжка смотрелась бы выигрышней.
– Верю. Приходится верить, у нас нет выбора.
– Его голос, и впрямь, звучал твердо.
Если бы не целеустремленность и настойчивость принца, она бы давно сдалась.
– Я уже не могу... Порой хочется сказать тебе, чтобы ты шел вперед. Не задерживался, если я остановлюсь, не оглядывался проверить иду ли. Без меня тебе было бы намного легче...