Царство воров
Шрифт:
Цирковой дилижанс уже почти весь распаковался, кибитки с артистами и клетки стояли поодаль. Высоко тянулся ввысь желто-красный шатер с развивающимся на пике флагом Валиарии. Установлены лавки и трибуны, в центре - арена и все необходимые снаряды для эквилибристов, под самым куполом натянут канат. "Фардусс" готов принять первых зрителей Аррукана.
– Представление уже завтра.
– Из-за спины подошел чародей.
– Разузнал что-нибудь?
"Не твоего ума дело", - хотел бросить Сардан, да вовремя прикусил язык.
Рано пока ругаться с
– Нет. Пока нет, - со всей любезностью ответил Сардан.
– Ну ничего. Мы тут еще неделю точно будем. А может и дольше. Сегодня все билеты скупили за полтора часа! Видел бы ты очередь у кассы!
– с восторгом произнес Типпо.
Раньше Сардан поглумился бы над этой радостью - циркачи даже при ежедневном аншлаге зарабатывали сущие копейки. А ведь помимо собственного пропитания нужно прокормить медведей, тигров и всю прочую живность. Сами артисты сидели на какой-то мерзопакостной баланде, которую довелось попробовать и Сардану. Животных такой дрянью не накормишь, им мяса подавай. Сардан не мог понять этих сумасшедших артистов, выбравших кочевую жизнь для увеселения богатеев.
Но сейчас он и сам был беден, с буквально дырявыми карманами, а потому на новость о продаже всех билетов, одобрительно кивнул головой.
– Здорово, что здесь любят цирк.
– Цирк любят везде, - возразил Типпо.
– Даже в самую проголодь люди всегда находят монетку-другую, чтобы посмотреть на что-то волшебное и приятное. Цирк возрождает в нас детей. Дарит чувство прекрасного детства.
Маро скептически скривил губы, но промолчал. Ну точно сумасшедшие.
В нем эта кутерьма не вызывала ничего, кроме раздражения и желания запереться в тишине.
– Если так пойдет, то нас пригласят в столицу - Инфанари. В прошлом году повезло - мы там много заработали. Правят Арруканом халиф с сестрой - близнецы Саддафи.
– Правят сразу вдвоем?
– удивился Сардан.
– Да нет же. Официально только халиф правит. Бедняга не может жениться который год. Все его невесты бесследно исчезают перед свадьбой. Ходят слухи, что расправляется с ними его сестра, потому что не хочет расставаться с властью.
– Как банально.
– Ага. Но самое нелепое - желающих девиц, мечтающих попытать свое счастье, по-прежнему хоть отбавляй. Когда халиф объявляет неделю танцев, то стекается ко дворцу безумное количество девушек. И откуда столько берется их... За эту неделю он приглядывает себе невест. В конце концов, останавливает выбор на одной.
– И любая может попробовать стать невестой?
– не поверил Сардан.
– А как же происхождение?
– В том-то и дело, что любая. Происхождение здесь важно лишь у мужчин. Вот только четыре года подряд, с тех пор, как стал халиф искать невесту, несчастные пропадают.
– Мутная история. Либо просто байка.
– Наверное, - согласился Типпо.
– В любом случае, хорошо, что мы приехали не в неделю танцев. Не то цирк остался бы без значительного
– Ага. Удачно.
Кое-как избавившись от назойливого чародея, Сардан отправился искать Рикхарта с Сиреной. Пора бы составить хоть какой-то захудалый план. Они не могут просто болтаться здесь, как неприкаянные. Где их, вообще, черти носят?
В их кибитке Рикхарта не оказалось. Зато шумно спорили акробаты. Сардан даже не стал заходить внутрь. Вместо этого он направился к кибитке Сирены и Лу.
Света у них не было, стояла кромешная тьма. Либо легли спать, либо еще не появлялись. Маро даже не заметил, когда на землю опустилась ночь. Оказывается, в Аррукане темнеет мгновенно.
Вздохнув, он хотел было развернуться, как до него донеслась быстрая и тревожная музыка, от которой волоски на коже буквально встали дыбом. Юноша пораженно замер, перестал дышать. В жизни он не слышал ничего прекрасней. И тягостней.
Струны драматично ревели и стонали, но звук был чистый и пробирающий до дрожи, заставлял вслушиваться в каждую переливающуюся светом ноту. В животе затрепетало мягкими крылышками, щекотнуло мельком в груди, оставив после себя теплоту. Сглотнув, юноша переступил с ноги на ногу. Очнулся от музыкального гипноза, заморгал.
Эта чудачка Лу, некрасивая и тощая циркачка, играла просто невероятно. В жизни он не слышал ничего подобного.
Но музыка точно была непростой. Она заставляла его вжиматься спиной в стену кибитки и едва дышать, словно он боялся спугнуть странное мгновение.
Сквозь горечь дрожащих струн, он услышал девичий плач. Артистка играла на громоздком и уродливом контрабасе удивительную музыку и плакала.
Зная, что не стоит этого делать, он все равно сделал. Не смог остановиться. Подтянувшись на цыпочках, Сардан с колотящимся сердцем и нехорошим предчувствием заглянул в темное окошко.
Не был уверен в том, что увидит там что-то обычное. Так и оказалось.
От жутковатой картины волосы на затылке зашевелились.
В окошко напротив попадал лунный свет, и циркачку можно было разглядеть. Она сидела на табурете, колени сжимали музыкальный инструмент. Первое, что бросилось в глаза - она парила над полом. Табурет вместе с ней и контрабасом не касался поверхности, возвышался над ковриком в полуметре. Босые ступни сжимали шпиль, а сама девушка сжалась в комок, словно ей в этот момент было очень страшно. Из-под зажмуренных глаз текли слезы. Блестели в темноте.
Ее слезы были вторым странным фактом, который он отметил.
Третьим была кровь, капающая с ее пальцев на пол. Лу раздирала их об струны, продолжая играть, кровь стекала по грифу на деку, а потом летела на пол. Капля за каплей. И ведь видно, что ей больно, но Лу не останавливалась. Играла и плакала, порхая по струнам стонущим смычком.
Вокруг нее сгущалась черная тьма, обволакивала зажатую фигуру, тянула к ней свои щупальца.
"Это вештица! На ней темное проклятье!", - внезапно осознал Маро. И словно проснулся.