Царство Золотых Драконов
Шрифт:
– Понимаю, но у нас ведь есть две верёвки. В чём же тогда проблема?
– Мы их используем, чтобы добраться до плоского участка. Затем вы отпустите верёвки, которые я закреплю уже там и спущу девочек непосредственно до подножья скалы. Но как же я поднимусь, когда две верёвки окажутся на плоском участке? Я не могу самостоятельно взобраться по вертикальной стене. Даже опытному альпинисту понадобилось бы на это немало времени, не думаю, что я способен сделать нечто подобное. Иными словами, нам нужна третья верёвка, - объяснил Александр.
– А лучше бечёвка, что нам позволит приподнять одну из верёвок с плоского участка прямо сюда, - сказал Дил Баадур.
– Точно.
Бечёвкой
На ту пору уже зашло солнце, и небо начало окрашиваться в цвет индиго.
– Уже очень поздно. Возможно, настало время приготовиться всем нам к относительно удобной ночёвке. А завтра увидим, какое решение придёт нам в голову, - сказал лама.
– Бечёвка, что нам нужна, не должна быть уж очень прочной, правда? – спросила Пема.
– Да, но она должна быть длинной. Мы воспользуемся ею лишь чтобы приподнять одну из верёвок, - ответил Александр.
– Пожалуй, мы сможем это сделать…, - предположила она.
– Каким образом? И с помощью чего?
– У нас у всех длинные волосы. Мы можем их обрезать и сплести в косу.
На всех лицах вмиг отразилось выражение искреннего удивления. Девочки подняли руки к голове и поглаживали свои длинные, доходящие до талии, гривы. Ни разу в жизни пара ножниц не касалась шевелюры женщин Запретного Царства, поскольку она считалась главным признаком как красоты, так и женственности. Незамужние женщины носили их распущенными, сбрызгивая для аромата мускусом и жасмином, состоящие же в браки пользовались миндальным маслом и заплетали в косы, образуя замысловатые причёски, которые украшали серебряными, бирюзовыми, янтарными и коралловыми палочками. Лишь монахини лишались волос и отпущенные им годы жили с коротко стриженой головой.
– Возможно, у нас получится примерно по двадцать тонких кос с каждой. Помноженное на пять, выйдет сто кос. Предположим, что каждая около пятидесяти сантиметров в длину, тогда, в общем, у нас будет пятьдесят метров волос. Я же, вероятно, смогу снять со своей головы ещё двадцать четыре сантиметра волос, и в итоге нам хватит сполна, - объяснила Пема.
– У меня тоже есть волосы, - предложила Надя.
– Они слишком короткие, отчего я не думаю, что таковые пригодятся, - заметила Пема.
Одна из девочек безутешно заплакала. Остричь волосы оказалось слишком большой жертвой, пойти на которую никто не имел право её просить, - сказала та. Пема присела рядом и попыталась мягко убедить её в том, что волосы всё же менее важны, нежели сама жизнь их всех вместе и каждой в отдельности, а также безопасности короля; шевелюра в любом случае отрастёт у неё снова.
– А пока я буду отрастать, как же мне появляться на людях? – всхлипывала девочка.
– Да с огромной гордостью, ведь своим поступком ты помогла спасти нашу страну от Секты Скорпионов, - ответила Пема.
Пока принц с Александром искали корни растений и высушенный навоз животных, чтобы было чем разжечь небольшой костёр, помогший бы сохранить тепло на всю ночь, Тенсинг принялся осматривать Надю и накладывать необходимые повязки. Наставник выглядел очень довольным: хотя плечо и было всё ещё несколько разбитым, однако в целом заживало, отчего Надя не чувствовала
Пема воспользовалась швейцарским перочинным ножом Александра и остригла себе волосы. Дил Баадур, чересчур смутившись, не мог на это смотреть: это действо казалось ему слишком интимным и чуть ли не болезненным. По мере того как падали шелковистые волосы, обнажая длинную шею и хрупкий затылок молодой девушки, вся её красота преобразовывалась так, что Пема постепенно становилась похожей на мальчугана.
– Теперь я могу просить милостыню, точно монашка, - посмеялась она, указывая на тунику принца, в которую и была одета, и на голову, на чьей коже торчало всего лишь несколько пучков волос.
Остальные девочки по очереди брали перочинный нож и продолжили коротко стричь друг друга. Затем все сели в круг, чтобы сплести из волос тонкую, чёрную и блестящую, верёвку, пахнущую мускусом и жасмином.
Они отдохнули настолько хорошо, насколько сложившиеся обстоятельства им то позволили сделать в узком укрытии среди скал. В Царстве Золотых Драконов у разнополых людей были неприняты взаимные прикосновения, за исключением разве что детей, однако ж, в эту ночь всем пришлось поступить именно так, ввиду стоявшего вокруг сильного холода, отсутствия иной одежды, кроме той, что покрывала тела, и наличия лишь двух шкур яка. Тенсинг с Дилом Баадуром жили среди горных вершин, отчего могли противостоять здешнему климату гораздо лучше остальных. Привыкшие терпеть немалые лишения, оба ради девочек отказались от кож и больших порций еды. Александр, хоть у того от голода и сводило кишки, также последовал их примеру, поскольку рядом с ними не хотел выглядеть менее мужественным. А ещё он разделил на мелкие кусочки плитку шоколада, что, смятой, нашёл в глубине своего рюкзака.
Поскольку они располагали малым количеством топлива, приходилось поддерживать очень слабый огонь, но и это небольшое пламя обеспечивало им определённую безопасность. По меньшей мере, оно отпугивало тигров и снежных барсов, живущих в этих горах. В миске люди грели воду и готовили чай вперемешку с маслом и солью, который помогал им пережить суровое время ночи.
Они спали, свернувшись клубком, точно детёныши животных, согревая друг друга теплом и защищённые от ветра расщелиной, в которой они и находились. Дил Баадур не осмелился расположиться рядом с Пемой, как того желал, поскольку страшился издевательского взгляда своего наставника. Он отдал себе отчёт, что до сих пор как-то избегал сообщать девушке о том, что его отец ни кто иной как король, а сам он не просто обычный монах. Юноше казалось, что ещё не настал подходящий момент поступить именно так, хотя с другой стороны и ощущал, что подобная недоговорка столь же серьёзна, как и обман подруги. Александр, Надя и Бороб'a устроились, крепко обнявшись, и спали глубоким сном до того, как первый луч рассвета не забрезжил на горизонте.
Тенсинг возглавлял утреннюю молитву, и все хором несколько раз прочли Ом мани падме ум. Они не восхваляли божество ввиду того, что Будда был всего лишь человеческим существом, достигшим «просветления» или, иными словами, высшего понимания. Люди отправляли свои молитвы, представляя себе последние некими лучами позитивной энергии, что они посылают в бесконечное пространство к духу, главенствующему над всем существующем в мире. Александра, выросшего в семье агностиков, в которой религией не занимались вообще, поистине очаровало то, что всё в Запретном Царстве вплоть до самых повседневных вещей наделено божественным смыслом. Религия в этой стране считалась образом жизни, каждый заботился о Будде, что хранил в глубине своей души. Не менее мальчик удивился и тогда, когда произносил священную мантру с неподдельным энтузиазмом.