Царствующие жрецы Гора
Шрифт:
Медленно, со страхом Мул-Ал-Ка и Мул-Ба-Та подняли руки, и Миск коснулся их ладоней антеннами.
— Я умру за тебя, — сказал Мул-Ал-Ка.
— И я, — подхватил Мул-Ба-Та.
— Нет, — ответил Миск, — вы должны спрятаться и постараться выжить.
Мулы посмотрели на меня, я кивнул:
— Да, спрячьтесь и учите остальных, что вы люди.
— А чему нам их учить? — спросил Мул-Ал-Ка.
— Быть людьми.
— А что значит быть людьми? — умоляюще спросил Мул-Ба-Та. — Ты нам так и не сказал.
— Это вы должны решить сами. Сами решите, что такое быть
— То же самое с царями-жрецами, — сказал Миск.
— Мы пойдем с тобой, Тарл Кабот, — сказал Мул-Ал-Ка, — и будем сражаться с золотым жуком.
— Что это значит? — спросил Миск.
— Девушка Вика из Трева в туннелях золотого жука, — объяснил я. — Я иду ее спасать.
— Ты опоздаешь, — ответил Миск, — потому что уже время откладывания яиц.
— А это что значит?
— Ты идешь? — спросил Миск.
— Да.
— Тогда сам увидишь.
Мы посмотрели друг на друга.
— Не ходи, Тарл Кабот, — сказал Миск. — Ты умрешь.
— Я должен идти.
— Понимаю, — сказал Миск. — Это все равно что давать гур Матери.
— Может быть, — ответил я. — Не знаю.
— Мы пойдем с тобой, — заявил Мул-Ал-Ка.
— Нет, вы должны идти к другим людям.
— Даже к тем, кто переносит гур? — спросил Мул-Ба-Та, вздрагивая при мысли о маленьких круглых телах, странных руках, ногах и глазах.
— Это мутанты, — объяснил Миск, — выращенные очень давно, чтобы обслуживать темные туннели; теперь их сохраняют для участия в ритуалах и по традиции.
— Да, — ответил я Мулу-Ба-Та, — даже к тем, кто переносит гур.
— Понимаю, — с улыбкой ответил Мул-Ба-Та.
— Вы должны идти повсюду, где в рое есть люди.
— Даже на плантации грибов и на пастбища? — спросил Мул-Ал-Ка.
— Да, всюду, где есть люди.
— Понимаю, — сказал Мул-Ал-Ка.
— Я тоже, — подхватил Мул-Ба-Та.
— Хорошо, — сказал я.
Пожав мне руки, двое повернулись и побежали к выходу.
Мы с Миском остались одни.
— Это приведет к неприятностям, — сказал Миск.
— Вероятно, — согласился я.
— И ты несешь за это ответственность.
— Отчасти. Но решать будут цари-жрецы и люди.
Я посмотрел на Миска.
— Глупо идти к Матери.
— Глупо идти в туннели золотого жука, — ответил он.
Я легко извлек меч из ножен. Он появился быстро, будто ларл оскалил клыки. В голубом свете факела я осмотрел лезвие и тонкий слой смазки, защищавший его. Попробовал уравновешенность и снова спрятал меч в ножны. Я был удовлетворен.
Мне нравится меч, такой простой и в то же время эффективный в сравнении с многочисленными возможными вариантами оружия. Преимущество короткого меча в том, что он извлекается из ножен на мгновение раньше, чем длинный. Другое преимущество — им можно действовать быстрее, чем длинным. Но главное, мне кажется, в том, что он позволяет горянскому воину сближаться с противником. Короткая дистанция вполне компенсируется быстротой и легкостью этого оружия по сравнению с длинным мечом. Если соперник, вооруженный длинным мечом, не заканчивает бой первым ударом, он обречен.
— Где туннели
— Спрашивай, — ответил Миск. — Они известны всем в рое.
— Золотого жука так же трудно убить, как царя-жреца?
— Не знаю, — ответил Миск. — Мы никогда не убивали золотых жуков и не изучали их.
— Почему?
— Просто это не делалось. К тому же убить золотого жука, — добавил Миск, внимательно глядя сверху вниз своими блестящими глазами, — большое преступление.
— Понятно.
Я повернулся, собираясь уходить, потом снова посмотрел на царя-жреца.
— А можешь ли ты, Миск, своими роговыми лезвиями убить царя-жреца?
Он, казалось, задумался.
— Этого не происходило более миллиона лет, — наконец ответил он.
Я поднял руку.
— Желаю тебе добра, — произнес я традиционное горянское приветствие.
Миск поднял одну переднюю конечность, роговое лезвие исчезло. Антенны его наклонились ко мне, золотые чувствительные волоски вытянулись.
— А я, Тарл Кабот, — ответил он, — желаю добра тебе.
И мы разошлись.
23. Я НАХОЖУ ВИКУ
Я понял, что пришел слишком поздно, чтобы спасти Вику из Трева.
Глубоко в неосвещенных туннелях золотого жука, в этих неукрашенных перепутанных проходах в скале я нашел ее тело.
Держа факел в руке, я осматривал зловонную пещеру и увидел Вику. Она лежала на груде грязного мха и стеблей.
На ней было несколько обрывков некогда прекрасной одежды; она изорвала ее во время отчаянного бегства по темным скальным туннелям, когда тщетно старалась уйти от челюстей неумолимого золотого жука.
Я увидел, что на шее у нее нет рабского ошейника.
Ее ли ошейник одели на ту девушку, которую я видел? Если размер подходит, то, вероятно, так оно и есть. Цари-жрецы не гнушаются такой мелочной экономией, ревностно сберегая неодушевленные ресурсы роя.
Если на ней нет ошейника, значит ее освободили, прежде чем отправить в туннели золотого жука? Я смутно вспомнил, что Миск однажды рассказывал мне: из почтения к золотому жуку ему предлагают только свободных женщин.
Вся пещера пропахла пометом золотого жука, но его самого я еще не встретил. По контрасту с чопорно аккуратными и чистыми туннелями царей-жрецов здесь все казалось особенно грязным и отвратительным.
В одном углу груда костей, среди них человеческий череп. Кости расколоты, мозг из них высосан.
Давно ли Вика мертва, я не мог определить, но проклинал себя: мне казалось, что всего несколько часов. Ее тело, хотя и застывшее, не было таким холодным, как я ожидал. Она не шевелилась, глаза ее были устремлены в одну точку, в них застыл ужас последнего мгновения, когда на ней сомкнулись челюсти золотого жука. Могла ли она во тьме рассмотреть, кто на нее нападал? Я надеялся, что нет: достаточно того, что она слышала звуки преследования. Но сам я предпочел бы видеть нападающего и пожелал того же краткого ужасного преимущества Вике из Трева, потому что помнил ее женщиной храброй и гордой.