Царствующие жрецы Гора
Шрифт:
— Она богохульствует, — сказал один из посвященных.
Я велел Вике молчать.
Неожиданно мне стало грустно. Я подумал, какой будет судьба людей из роя, если они попытаются вернуться в свои города. Может, если будут молчать, смогут жить на поверхности, да и то не в своих городах, потому что в их городах посвященные обязательно вспомнят, что они уходили в Сардар.
И я с огромной печалью понял, что то, что я знаю и знают другие, никак не изменит жизнь Гора.
У посвященных свой образ жизни, свои древние традиции, свои средства существования, престиж
— Он самозванец, — сказал один из посвященных.
— Он должен умереть, — заявил другой.
Я надеялся, что на других людей, вернувшихся из роя, посвященные не станут устраивать облавы и сжигать их как еретиков и богохульников.
Может, с ними будут обращаться, как с фанатиками, как со спятившими бездомными бродягами, невинными в своем безумии. Кто им поверит? Кто поверит на слово бродяге вопреки утверждениям могущественной касты посвященных? И даже если поверят, кто посмеет сказать об этом вслух?
Похоже, посвященные победили.
Я предположил даже, что многие люди вернутся в рой, где могут жить, любить и быть счастливыми. Другие, чтобы не потерять небо Гора над головой, признаются в обмане; но таких, я полагал, будет мало; однако будет много признаний тех, кто никогда не бывал в Сардаре, их наймут посвященные, чтобы дискредитировать рассказы вернувшихся. Я был уверен, что большинство вернувшихся из Сардара переберутся в новые города, где они никому не известны, и попытаются начать жизнь заново, как будто не хранится в их сердцах тайна Сардара.
Я стоял, поражаясь величию и ничтожеству человека.
И тут со стыдом я понял, что сам чуть не предал своих товарищей. Я намеревался воспользоваться моментом, заявить, что пришел с посланием от царей-жрецов, заставить людей жить так, как я считаю правильным, уважать друг друга, быть добрыми и достойными звания разумного существа, но какой от всего этого толк, если оно будет исходить не из сердца самого человека, а из страха перед царями-жрецами, из стремления угодить им? Нет, я не буду стараться переделывать людей, утверждая, что этого хотят цари-жрецы, хотя, возможно, на время это и подействует. Желание стать лучше должно исходить от самого человека, Если он встанет, то только на собственные ноги.
И я почувствовал благодарность к верховному посвященному Ара за его вмешательство.
Я понял, какими опасными могут быть посвященные, если послание, обращенное к благородству и морали человечества, вступит в противоречие с их суевериями и многочисленными впечатляющими церемониями.
Верховный посвященный из Ара сделал знак остальным.
— Отойдите, — приказал он, и они повиновались.
Поняв, что он хочет поговорить со мной наедине, я попросил Вику отойти. Она послушалась.
Мы с верховным посвященным рассматривали
Неожиданно я перестал видеть в нем врага и почувствовал, что и он больше не считает меня противником.
— Ты много знаешь о Сардаре? — спросил я.
— Достаточно, — ответил он.
— Но тогда почему?..
— Тебе трудно будет понять.
Я чувствовал запах дыма, слышал, как шипит жир боска на жертвенном костре.
— Расскажи мне, — сказал я.
— Большинство, — ответил он, — как ты правильно решил, простые верующие члены моей касты, но есть и другие, кто заподозрил правду и испытывает мучения, есть такие, кто подозревает истину, но делает вид, что ничего не знает. Но мне, Ому, высшему посвященному Ара, и некоторым другим высшим посвященным все это не подобает.
— А чем же вы отличаетесь?
— Я… и некоторые другие… мы ждем человека. — Он посмотрел на меня. — Он еще не готов.
— Чего ждете? — спросил я.
— Чтобы человек поверил в себя, — ответил Ом. Он улыбнулся. — Мы пытаемся оставить щель, чтобы человек заглянул и заполнил ее… и кое-кто это делает, но немногие.
— Что за щель?
— Мы не обращаемся к сердцам людей, — сказал Ом, — но только к их страху. Мы говорим не о любви и храбрости, не о верности и благородстве, но об обрядах, о послушании, о наказании со стороны царей-жрецов; если бы мы говорили по-другому, человеку трудно было бы вырасти. Так, в тайне от большинства членов своей касты, мы желаем собственного конца, таков наш путь к величию человека.
Я долго смотрел на посвященного, думая, правду ли он говорит. Ничего более странного мне не приходилось слышать от посвященного: большинство из них поглощены ритуалами своей касты, они высокомерны и педантичны.
Я вздрогнул, может, от холодного ветра с Сардара.
— Именно поэтому я остаюсь посвященным.
— Цари-жрецы существуют, — сказал я.
— Знаю, — ответил Ом, — но какое они имеют отношение к самому важному для человека?
Я немного подумал.
— Вероятно, никакого.
— Иди с миром, — сказал посвященный и сделал шаг в сторону.
Я протянул руку, и Вика присоединилась ко мне.
Верховный посвященный Ара повернулся к остальным. Он сказал:
— Я не видел, чтобы кто-то пришел с Сардара.
Остальные посвященные смотрели на нас.
— Мы тоже не видели, — сказали они.
Они расступились, мы с Викой прошли между ними и миновали ворота и разрушенную ограду, некогда окружавшую Сардар.
34. ЛЮДИ КО-РО-БА
— Отец! — воскликнул я. — Отец!
Я бросился в объятия Мэтью Кабота, который со слезами обнял меня и, казалось, никогда не выпустит.
Снова я вижу это строгое сильное лицо, эту квадратную челюсть. густую буйную гриву волос, так похожую на мою, это сухощавое тело, эти серые глаза, сейчас полные слез.
Я почувствовал удар по спине, чуть не упал, повернулся и увидел огромного мускулистого Олдера Тарла, моего учителя в оружейном искусстве; он хлопал меня по плечу, и его ладони были подобны копытам тарна.