Цеховик. Книга 7. Большие дела
Шрифт:
Утром мы едем на дачу к Трыне и Платонычу. Платоныч из столицы ещё не вернулся, и Андрюха везёт нас на правах хозяина. Он хваткий и основательный, как человек изрядно намыкавшийся за свой короткий век и теперь получивший вдруг человеческое добро и любовь.
Он это ценит, я вижу и невооружённым глазом. И не просто ценит, а будет сражаться, если придётся, за свою новую семью и обретённые ценности до конца. Ценности не материальные, а духовные. А ещё он сейчас влюблённый малый в конфетно-букетном периоде.
Сегодня
Вид с участка действительно открывается очень красивый. Пока Андрей с папой разжигают печь и камин, я с мамой и Наташкой любуюсь ещё не замёрзшей рекой, медленно текущей внизу и деревней Смолино, расположенной на том берегу и будто лежащей у нас на ладони.
Дом у Платоныча небольшой, но добротный, сложенный из бруса. На участке растёт несколько садовых деревьев, стоит бревенчатая банька и просторная беседка с видом на реку.
Когда истопники выходят из дома мы все вместе идём гулять по лесу. Кругом сосны, народу никого. Одинокие домики, уже впавшие в зимнюю спячку, высокие деревья и небольшие лужайки.
– Может, нам тоже дачу завести? – говорит мама. – У нас участки будут раздавать скоро. Я что-то не записалась, а сейчас подумала, может и нам надо?
– Конечно, надо, – утверждаю я.
– А в каком месте? – уточняет отец.
– А вот, мы проезжали сегодня, за химкомбинатовским пионерлагерем направо.
– Это за «Орлёнком» что ли? Как из города ехать, то справа?
– Ну, да, в сторону к реке. Там аж по десять соток сказали нарезать будут, но нам столько не надо, правда?
– Как не надо? – удивляюсь я. – Ещё как надо. Десять – это минимум. Бери, мам, а если сможешь, то и два бери.
Все смеются моей жадности. Ну и зря, место хорошее, со временем будет дорого стоить. Мы бредём по лесу. Приятно побыть с семьёй и просто ничего не делать. Родители чуть отстают, а мы вяло шагаем впереди.
– Ну что, – обращается ко мне Трыня, – дозвонился Ирине?
– Какой Ирине? – без задней мысли спрашивает Наташка.
Кхе-кхе… Вот же засранец, главное, смотрит таким чистым и невинным взглядом. Это что? Типа предупреждение? Ромео, ёлки, влюблённый.
– Дозвонился да, – говорю я, как ни в чём не бывало. – И встречался даже, когда она из Москвы приезжала. Всё решили в нашу пользу. Благодаря тебе, сто процентов.
– Ирина, – отвечает Трыня Наташке, – это из горкома комсомола девушка. Меня Егор ей просил букет цветов купить.
Паразит, ты Трыня. Наташку-то я цветами не особенно балую. Пару раз всего покупал, а зря, надо бы повнимательней быть. Она смотрит доверчиво и открыто и у неё ни один мускул не дёргается, но я замечаю. Я-то её знаю, поэтому не могу не заметить быструю и почти прозрачную маленькую тень, мелькающую на её лице.
– Это по Скачковским делам, – поясняю я
– Красивая? – как бы безразлично спрашивает она и я, хоть и злюсь на Андрюху, не могу сдержать улыбку.
В своём репертуаре. Обещала она мне не ревновать, да?
Наташка берёт меня под руку и кладёт голову мне на плечо. Я незаметно для неё показываю кулак Трыне, а он изображает праведно-пионерский горящий взгляд, мол, что я такого сделал? И ты же сам говорил, что это чисто по работе.
А в глубине этого взгляда читается предупреждение. Будешь за бабами бегать, расскажу Наташке. Блюститель нравственности. Детский сад, в общем.
– Да, она старая, – говорит Трыня, взмахивая рукой.
– Ага, песок сыплется, – добавляю я, глядя на него и качаю головой.
Змей.
День проходит в счастливом ничегонеделаньи, а утром я еду на работу. На проходной сталкиваюсь со Снежинским.
– С праздником, Эдуард Фридрикович, – улыбаюсь я. – Как отметили?
– Скромно, – кисло улыбается он. – По мере собственных достижений, а они у нас более, чем скромные.
– Тосковали, небось, по утраченной коллекции шедевров мировой фотографии?
Он поджимает губы и ничего не отвечает.
– Послушай, Эдик, – беру я его под локоть. – Но ты же сам виноват. Кто к нам с мечом придёт, тот от меча и погибнет, знаешь ведь. Надо дружить, а не воевать. Это закон для успешного человека будущего. Ладно, ты парень ещё молодой, относительно, конечно, но из комсомола не исключённый. У тебя вся жизнь впереди. Главное, сделать правильные выводы из произошедшего, не зацикливаться на поражениях и не забывать, что надо любить, а не воевать. Мейк лав нот вор. Ну а о порнухе не горюй, радуйся, что освободился от зависимости. Сексоголик.
Он стоит и хлопает глазами, а я иду на своё рабочее место.
– Егор, привет! – встречает меня Галя.
– Галка, ты вообще не уходишь что ли? Живёшь здесь? Признавайся. Ни разу позже меня не приходила, да?
– Конечно, живу, – улыбается она. – Комсомол и есть моя жизнь. Но ты не раздевайся. Только что из горкома звонили, партии. Просят тебя срочно к первому секретарю.
– Что, прямо сейчас что ли? – удивляюсь я, ведь два дня назад только виделись.
– Да, сразу и немедленно.
Делать нечего, сажусь в машину и отправляюсь к большому шефу. Пока едем, звонит Платоныч.
– Привет, Егор, как дела? Слышал, на дачу вчера гоняли?
– Ага, было дело. Хорошо у тебя там, дядя Юра.
– Ну, и молодцы. Мне Андрей рассказал. Ладно, слушай, я сейчас тороплюсь немного. Мне только что Жора звонил. Завтра его сестра вечеринку закатывает, требует, чтобы ты пожаловал. Заинтриговал ты её, говорит.
Ефим встречает радушно.
– Ну, Егор, потешил ты меня, потешил. Отлично мероприятие организовал, поздравляю тебя. А народу сколько было интересного. Спасибо, что и меня старика пригласил, не забыл.