Цель оправдывает средства. Том 2
Шрифт:
— Бедное дитя, — гнев на лице врача сменился на искреннее сожаление. — То-то я смотрю на него и отмечаю явные проблемы с высшей нервной деятельностью и социальной адаптацией… Очевидно, некоторые участки мозга оказались серьезно повреждены… Но ведь для него настоящая пытка — находиться в социуме! Он не понимает механизмов взаимодействия между разумными и, очевидно, живет примитивными биологическими потребностями… Видите, ему совершенно не важно, что на него смотрят другие разумные — ковыряется в носу и рассматривает козюльки…
Все настолько
— Да, вы правы, — время летело как та шлюха, что наградила Бейна пару лет назад крайне скверным заболеванием, с небоскреба. — Я не должен вам этого говорить. Мой коллега — участник экспериментальной программы нашего Министерства. Созданной для реабилитации и социализации индивидов с такими нарушениями.
— Не слышал ни о чем подобном.
— О ней не особо распространяются. Называется «Доступная среда идиотам» — каждого больного, прошедшего курс реабилитации, закрепляют за более опытным наставником, который своим примером и опытом должен помочь таким вот разумным ассимилироваться в нашем обществе. Сами понимаете, лечить миллионы таких — дорогое удовольствие.
— Да, понимаю, конечно… Но, простите, кто допустил его до подобной миссии? Он же сам… того… с приветом.
— Министр распорядился, чтобы при перевозке постояльцев вашего заведения присутствовал хотя бы один участник программы для идиотов.
— Но… почему?
— Это экспериментальная методика. Как с выводком нексу: детеныши, которые не до конца осознают себя в этом мире, видят кого-то подобного себе, уверенно действующего в окружающей среде — мать — и слушаются ее… — еще никогда Бейну не приходилось так быстро и так много придумывать ахинею.
— Знаете… Не лишено смысла… Пациенты действительно зависимы от тех, кто действует уверенно — результат медицинской терапии, которую они здесь проходят. Так что, думаю, действительно может сработать — вывозимые вами больные пойдут за ним как за вожаком и, скорее всего, будут делать то, что он скажет. Буду с интересом отслеживать ее развитие в научной литературе…
— Да… Конечно, — дурос, как только главврач направился дальше по коридору, стер пот со лба. Может реально, бросить все это и податься в науку? У них, похоже, любой бред может быть интерпретирован как экспериментальная теория. Главное уверенно нести чушь с серьезной миной на лице.
— Пошли уже, — позвал он напарника. — Вожак стаи, мать твою.
Билли, пожав плечами, последовал за дуросом.
— Ты видел? — тихо поинтересовался он. — Этот главврач — в списках наиболее влиятельных медиков Корусанта, отмеченных лично Палпатином.
— И что?
— Нет, просто… Эх, как было бы замечательно смотреться в каком-нибудь почетном списке, — мечтательно произнес парнишка, подводя дуроса к точке кипения.
— Знаю список, в котором твое имя бы смотрелось просто отлично, — процедил
— Правда? — обрадовался человек. — И в каком же?
— В списке потерь, — прошипел Кэд. — И ты там окажешься быстрее, чем думаешь, если не завалишь пасть немедленно.
Мальчишка, надув губы в мелочной обиде, наконец-то заткнулся. И молча следовал за наставником.
В здании было удивительно пусто и тихо. Бейн ожидал что-то больше похожее на госпиталь, где вокруг снуют хотя бы дроиды, но это было не то место, где приветствовались посетители и суета, и все двери были заперты. Чем дальше в комплекс заходил бывший наемник, тем беспокойней он себя чувствовал.
По обе стороны коридоров имелись двери, в верхней части которых располагались довольно обширные смотровые окна. И сквозь них цепким взглядом дурос отмечал десятки, если не сотни разумных, на лицах которых можно было прочесть все известны науке эмоции. Тревога, страх, дикая эйфория и даже, время от времени, странно неуместная уверенность и чинная строгость на мордах нескольких ботанов. Хотя, с последних что взять — им хоть дверь в задницу засунь, все равно будут утверждать, что они лучшие во всем.
— А скольких из них вы выпускаете в общество? — спросил он главного врача, стараясь скрыть некоторую нервную дрожь, которая начала его пробивать после увиденного.
— Это учреждение, за всю его историю, покинуло лишь три процента пациентов. — ответил мужчина. — В конце концов, мы имеем дело с самыми крайними случаями. Иногда, полезнее для общества держать их здесь, под медикаментами, из года в год все больше уничтожая их личности разрушительным воздействием препаратов, чем позволить им вновь вернуться в общество.
— И это — гуманное отношение к преступникам? — возмутился Билли. — Человечнее было бы их убить, чем вот так мучить…
— Поверьте, я с вами согласен, — вздохнул медик. — Но законодательство требует от нас совершенно иного. Они находятся здесь до тех пор, пока их агрессия и разрушительные побуждения не будут полностью искоренены терапией. Но подобное происходит нечасто. Хоть мы, как врачи, не желаем зла никому из них, косвенно, каждый сотрудник клиники в ответе за то, что здесь происходит с пациентами.
Впереди меддроид и женщина мон-каламари, в бледно-желтом лабораторном халате, беседуя, прошли по коридору и свернули налево в офис. Бейн украдкой выдохнул: он уже начинал думать что в здании никто не ходит, и это зрелище его чем-то обрадовало. Он услышал и голоса — и непроизвольно попытался разобрать обрывки бессмысленного разговора, приглушенные расстоянием и тяжелыми дверями.
Ему даже показалось, что он услышал несколько слов на Мэндо'а.
Мозг имеет удивительную способность заполнять пустоту чем-то знакомым. Он напряженно вслушался в голос: женщина, судя по тону, попеременно то плакала, то ругалась — и некоторые из ее слов были похожи на мандалорианские, но остальные были совершенно чуждыми.