Цель оправдывает средства. Том третий
Шрифт:
Дизи почувствовал, как болью отозвалась правая рука.
Ах ты ж, сука!
Один из врагов, видя, что родианец добивает его собрата, нанес ему удар своим копьем со сломанным наконечником, по руке, сломав ее. Боль придала сил. Щиплющие от отсутствия век глаза, в которых даже под микроскопом уже не заметить характерные искорки в зрачках, наливались кровью. Жидкая, что вода, она текла из каждого отверстия и пореза на теле, не сворачиваясь и никак не купируя раны. Что ж, сдохнуть от потери крови еще мразотнее, чем от этой газовой дряни.
Прижав ногой
Не церемонясь, Дизи проткнул его клинком, саданув острием оного в окуляр шлема.
Рядом упал в лужу с пробитой грудью еще один родианец. Тот самый мальчишка с облезшим черепом. Его убийца, взревев, потряс своим окровавленным копьем. Его торжествующий рев превратился в хриплое бульканье, когда Дизи пронзил ему грудь мечом.
Рванув оружие на себя, родианец с досады сплюнул. Из какого говна и палок сделаны эти уроды, что в них клинки застревают? Упершись ногой в агонизирующего врага, родианец вырвал из него оружие. Сплюнув от досады на покрытое зазубринами и через раз вибрирующее лезвие, Дизи с досады смахнул с лица кусок отслоившейся плоти.
Оказавшийся рядом неприятель получил с размаху покореженным мечом плашмя по голове. Отчего, дезориентированный, рухнул на колени. Дизи, не разводя политесы, рубанул его мечом по шее. И еще раз. И еще. Нет, это уже дерьмо, а не оружие. Чтобы голову срубить — три удара потребовалось!
Во рту саднило. Сквозь рану на щеке он ощущал, что смолянистый тягучий газ выжигает его вкусовые рецепторы. Наплевать. Главное, что агония до сих пор дает ему сил сражаться дальше. А только это и важно.
Чем больше они убьют этих ублюдков здесь, тем меньше разумных погибнет от их рук в будущем.
Нечего и думать о том, чтобы выжить. Они все здесь сдохнут. И уйти должны красиво!
Заметив впереди потасовку, Дизи рванул к цели. Не сплюнь он в жижу пять минут назад комок внутренних тканей, похожих на куски голосовых связок в оболочке из альвеол, прежде находившихся в легких, он бы сейчас кричал от ярости. Даже боль уже притупилась. Подумаешь, какая-то там сломанная рука.
Противник с вожделением заносил оружие для убийства еще одного родианца. Дизи, не рассчитав, поскользнулся на чьем-то склизком черепе, грохнулся на задницу и вместо удара в спину, врезался в ноги врага, устроив незамысловатую подсечку. Тот, припав на бок при ударе, оказался лицом в жиже.
Оружие вылетело из рук, но останавливаться было смертельно.
Лежа в грязи и чьих-то останках, Дизи нащупал что-то похожее на веревку под слоем воды, крови и слизи. Схватив ее, накинул импровизированную петлю на шею противника, взобравшись ему на спину и вдавливая своим телом голову врага в жидкую почву, одновременно натягивая здоровой рукой чьи-то кишки, которые
Импровизированная удавка порвалась. Противник попытался было подняться с родианцем на спине, но рядом оказался один из боевых товарищей маршала, проткнув тому ногу в области бедра. Враг рухнул, взревев от боли. Второй прокол заставил его шею фонтанировать кровью.
Дизи сполз с убитого, побарахтавшись в грязи, поднялся на ноги.
Отчего-то слева все оказалось черно… Потрогав пустую глазницу, из которой лился жидкий гной, смешанный с кровью, родианец с грустью вздохнул. Хорошо еще, что вкусовые и обонятельные рецепторы отмерли — иначе, он бы просто сдох от источаемого собой запаха.
Родианец, слезящимся и смутно видящим правым глазом обстановку, заметил, что в радиусе нескольких метров от него возникло чистое пространство. Конечно, если не считать гор трупов и буро-серую жижу, в которую превратилась обильно увлажненная кровью, мозгами, блевотиной и растекшимися внутренностями почва.
Противник отступил. Нигде не было видно даже намека на живого гиганта в коричневой броне. Отступили? Или всех перебили? Надо удостовериться.
Дизи двинулся в сторону пролома в стене, где прежде располагались ворота, попутно оглядываясь вокруг, чтобы измученный мозг смог составить картину в целом.
Он различал контуры нескольких сотен своих бойцов. Уставших, измотанных, частично слепых, покалеченных, со сползшей с оголенных частей тела кожей, руками, где сквозь тонкий слой мышц проглядывали кости…
Он хотел было сказать одному родианцу, что не самое умное занятие — умывать лишенное кожи лицо из грязной лужи, в которой виднеется обезображенное лицо твоего павшего собрата, но передумал. Какая, к хатту, уже разница? Думать о гигиене, будучи отравленными газом, растекающимися на слизь, уже не приходится.
Азмо отмечал, что солдаты измучены. Этот бой унес жизни двух третей из числа тех, кто пережил первоначальное истребление отравляющим веществом. Обезображенные, они сидели где и как придется, обессиленные, едва волочащие ноги от усталости и недостатка мышц, превратившихся в слизь, которой была размочена земля.
Новый штурм им уже не отбить. Запал прошел. Сил больше нет. Если противник не дурак, то просто отведет своих солдат в тыл и подождет пока они все здесь не сдохнут сами по себе.
Родианец последним оставшимся у него глазом посмотрел вслед отступающим врагам. Да, кажется их было больше. Раз в пять. Сейчас пара-тройка сотен беспорядочно отступала к огромному полчищу таких же гигантов. Сейчас объединятся, и со свежими силами…
То, что подкрепление без промедления схватило и тут же казнило отступающих, Дизи воспринял со свойственной ему апатией. Как же на все уже насрать… Хочется побыстрее лечь, и закрыть глаза…
Но нельзя. Долг превыше всего.
Рядом показался боец-человек. Дизи попытался было рассмотреть его, но понял, что изъеденная кровоточащими ранами, местами оголившими череп и скулы, личность бойца так и останется для него загадкой.