Цель жизни
Шрифт:
Рудзутак, слушая меня, то надевал, то снимал пенсне, ходил по кабинету, затем садился, что-то записывал. Потом он стал расспрашивать меня о работе, поинтересовался, какой мы сделали самолет, почему он потерпел аварию и есть ли возможность его отремонтировать.
Я не стал скрывать, что действительно мной была допущена ошибка, которая и привела к аварии, но что эта ошибка связана с тем, что наш спортивный самолет резко опередил по скоростям самые быстроходные истребители. Мы сделали какой-то шаг вперед в освоении больших скоростей, а нас прогнали с завода.
–
– спросил Ян Эрнестович.
– Недавно мы построили пассажирский самолет - "воздушный автомобиль".
– "Воздушный автомобиль"? Интересно. И можно на нем летать?
– Конечно, можно. Он для этого и сделан. Больше того, наш "воздушный автомобиль" может сесть на любой лужайке.
– А вы, молодой человек, не преувеличиваете?
– улыбнулся Рудзутак.
– Я живу в районе Горок, у Николиной Горы, знаете, там, где дача Алексея Максимовича Горького. Могли бы вы прилететь к нам в Горки?
– Надо посмотреть, какая там площадка, есть ли возможность посадить самолет, - ответил я, несколько смущенный.
– Я хотел бы делом проверить вашу работу, - сказал Рудзутак.
– Приезжайте на аэродром, - попросил я, - мы вам все покажем.
– Нет! Проверить на аэродроме несложно. Вот было бы хорошо, если бы вы могли прилететь к нам...
– Ну что ж, попробуем.
Рудзутак нажал кнопку, вызвал своего помощника и сказал:
– Дайте возможность Яковлеву поехать в район Горок и посмотреть, можно ли вблизи дачи совершить посадку на самолете... А насчет вашего письма, обратился он ко мне, - мы тут в ЦК посоветуемся с товарищами, и думаю, что Центральный Комитет партии вас поддержит и даст необходимые указания о вашей дальнейшей работе. Если же вы прилетите на дачу, то мы с вами там и продолжим разговор.
Ян Эрнестович дружески распрощался, и я, окрыленный, ушел. На другой день за мной пришла машина и мы с летчиком Пионтковским поехали в Горки.
Перед дачей Я. Э. Рудзутака, стоявшей на обрывистом берегу Москвы-реки, находился небольшой заливной лужок. Мы измерили этот лужок, исходили его вдоль и поперек, исследуя, нет ли канав, рытвин, кочек, и в конце концов решили, что площадка вполне подходит для посадки самолета.
В субботу раздался звонок из Кремля: если площадка в Горках годится, то товарищ Рудзутак будет рад видеть нас в гостях у себя на даче. Ранним утром в воскресенье мы с Пионтковским и бортмехаником Демешкевичем уже хлопотали на аэродроме около нашего самолета. К 9 часам все было готово, и мы с Демешкевичем выехали на машине в Горки для встречи Пионтковского. Там мы еще раз осмотрели площадку, разложили на ней белое полотнище, развели на краю луга костер и стали ждать.
В условленное время Пионтковский вылетел с Центрального аэродрома имени Фрунзе, и около 12 часов красный моноплан на бреющем полете, покачивая крыльями, пролетел над самой дачей Рудзутака, описал круг, зашел против ветра и приземлился на лугу.
Конечно, через несколько минут к самолету начал стекаться из близлежащей деревни народ, а вскоре появился и Ян
– Откровенно скажу, я думал, что вы не решитесь на полет, - заявил Ян Эрнестович.
Рудзутак с большим вниманием выслушал мой рассказ о машине и вдруг сказал:
– Ну что же, надо полетать на вашей машине: посмотрим, что это за "воздушный автомобиль".
Я решил, что Ян Эрнестович шутит, и засмеялся. Между тем Пионтковский уже запустил мотор, открыл дверцу самолетной кабины и сказал:
– Прошу.
Я растерялся. Можно ли пойти на такой риск: во внеаэродромных условиях на новом самолете поднять в воздух народного комиссара, члена Политбюро ЦК?
– Ну, что вы? Смелее! Смелее!
– засмеялся Рудзутак.
Делать было нечего, и я вместе с Яном Эрнестовичем вошел в кабину. Рудзутак с интересом осмотрел ее, уселся и сказал:
– Хорошо у вас! Действительно автомобиль. Ну что же, давайте!
Юлиан отрулил по лужайке и поставил машину против ветра. Демешкевич с трудом убедил зрителей освободить площадку для взлета.
Наконец Пионтковский дал полный газ - и мы в воздухе. Под нами - Николина Гора, Звенигород, петли Москвы-реки, поля, леса. Сделав несколько кругов над Перхушковом, пошли к Горкам на посадку.
– Ну, молодцы, не ожидал, очень хорошо!
– радовался Ян Эрнестович. Настоящий воздушный автомобиль...
Выйдя на луг из кабины, он поблагодарил за полет, еще раз похвалил машину и пригласил обедать.
Счастливые, отправились мы на дачу. Но только сели за стол, как послышался топот конских копыт и громкий разговор на крыльце. В окно я заметил, что прискакали два всадника. Тотчас вызвали из-за стола Яна Эрнестовича. Он вышел, потом сразу же вернулся в столовую, взял нас с Пионтковским под руки и вывел на крыльцо.
– Вот нарушители порядка, берите их, - пошутил Рудзутак.
В одном из всадников я узнал К. Е. Ворошилова, в другом - А. И. Микояна. Они поздоровались с нами.
– Смотрю, какие-то нарушители в неположенном месте произвели посадку на самолете, - улыбаясь, сказал Ворошилов.
– Самолет красный, заметный. Что такое? Ну, мы и прискакали сюда проверить на месте, что здесь творится. Оказывается, появились воздушные спортсмены. Уже Рудзутака успели "окрестить" в воздухе? Молодцы! Решительные люди авиаторы!
Мы до конца дня пробыли в гостях у товарища Рудзутака. Только под вечер, уже в сумерках, Юлиан Пионтковский улетел из Горок на Центральный аэродром.
Я вернулся домой и не находил себе места. Что-то будет?
События не заставили себя долго ждать.
Вскоре меня вызвали к начальнику Главного управления авиационной промышленности. Пришлось долго ожидать в приемной, пока наконец пригласили пройти в кабинет.
За огромным письменным столом сидел удивительно полный, черноволосый человек. Не поздоровавшись и даже не пригласив сесть, окинув меня недружелюбным взглядом, он без лишних предисловий приступил к делу: