Цель жизни
Шрифт:
Через некоторое время, когда мы были на заводе "Фокке-Вульф" в Бремене, я напомнил Танку об этом самолете. Танк, не моргнув глазом, заявил:
– Понимаете, какая неприятность! Этот самолет только вчера потерпел аварию, так что я очень жалею, но показать вам его не могу.
Как можно было потом догадаться, этим самолетом был тот самый "Фокке-Вульф-190", беспощадно битый советскими истребителями с момента своего появления на фронтах в 1943 году. Но только скорость его достигала не 700 километров, как хвастался Курт Танк, а примерно километров
По возвращении из поездки по заводам И. Ф. Тевосяна должен был принять Геринг. Так как с ним предстояло решить некоторые вопросы, в том числе и о приобретении авиационной техники, я тоже должен был, как мне казалось, участвовать вместе с Тевосяном в поездке в Каринхалл - поместье Геринга под Берлином.
Не знаю, из каких соображений, но Тевосян взял не меня, авиационника, а артиллериста Савченко, сославшись на то, что немцы пригласили Савченко, а не меня. Поэтому мне не пришлось повидать Геринга.
После поездки по заводам и встреч с Мессершмиттом, Хейнкелем и Танком у членов авиационной комиссии составилось вполне определенное мнение о необходимости закупить истребители "Мессершмитт-109" и "Хейнкель-100", бомбардировщики "Юнкерс-88" и "Дорнье-215".
Однако из-за бюрократических проволочек аппарата торгпредства мы не могли быстро и оперативно решить порученную нам задачу, то есть принять на месте решение о типах и количестве подлежащих закупке самолетов.
Заведующий инженерным отделом торгпредства Кормилицын предложил действовать по обычной в таких случаях схеме: от имени торгпредства послать запрос во Внешторг, чтобы последний согласовал его с ВВС и Наркоматом авиационной промышленности, то есть потратить несколько месяцев на ведомственные переговоры без гарантии на успех.
Я, видя такое дело, попробовал послать телеграмму по адресу: "Москва, Иванову". Торгпредское начальство телеграмму задержало и запретило передавать ее в Москву. Только после того, как я объяснил Тевосяну, что, предвидя возможность каких-либо затруднений и учитывая важность задания, Сталин разрешил при осуществлении нашей миссии обращаться непосредственно к нему и для этой цели дал мне шифрованный телеграфный адрес: "Москва, Иванову", он согласился и приказал не чинить препятствий.
Буквально через два дня был получен ответ, предоставляющий право на месте определить типы и количество закупаемых самолетов без согласования с Москвой. Такая быстрая реакция на мою шифровку буквально потрясла торгпредских чиновников. Работать стало очень легко, и поставленная перед нами правительством задача была успешно решена.
В общем вторая поездка в Германию оказалась такой же интересной и полезной, как и первая, а может быть, еще интереснее, потому что если первая носила ознакомительный характер, то эта - деловой: мы отбирали и закупали нужную нам авиационную технику.
В день возвращения в Москву из Германии, вечером, я был вызван к Сталину, у которого находились Молотов, Микоян, Маленков и Шахурин.
Сталина интересовало все: не продают ли нам немцы старье, есть ли у них тяжелые бомбардировщики, чьи истребители лучше - немецкие или английские, как организована авиапромышленность, каковы взаимоотношения между немецкими ВВС "Люфтваффе" и промышленностью и т. д.
Участвовавших в беседе, естественно, больше всего интересовало: действительно ли немцы показали и продали нам все, что у них находится на вооружении; не обманули ли они нашу комиссию, не подсунули ли нам свою устаревшую авиационную технику.
Я сказал, что у нас в комиссии также были сомнения, особенно в первую поездку, но сейчас разногласий на этот счет нет. Мы уверены, что отобранная нами техника соответствует современному уровню развития немецкой авиации.
Сталин предложил мне представить подробный доклад о результатах поездки, что я и сделал.
Гитлер и гитлеровцы
С правительственной делегацией в Берлин.
– Литерный поезд особого назначения.
– Граф Шуленбург устраивает скандал.
– Наша резиденция - замок Бельвю.
– Прием в рейхсканцелярии и обед у Гитлера.
– Главные нацисты. Безрезультатные переговоры.
– "Научитесь бить немецкие самолеты".
Октябрьские дни 1940 года мы праздновали с большим подъемом: дела нашего наркомата стали налаживаться. Вечер 8 ноября проводили на подмосковной даче Наркомавиапрома.
В самый разгар веселья подходит ко мне нарком и говорит:
– Вас срочно вызывают в Кремль к Молотову, машину я уже вызвал.
В Кремле пустынно, правительственные учреждения по случаю праздника не работали, коридоры Совнаркома безлюдны.
Это была моя первая личная встреча с Молотовым у него в кремлевском кабинете.
До этого я с ним не раз виделся на различных заседаниях и особенно часто у Сталина, где он бывал ежедневно с другими членами Политбюро при рассмотрении самых разнообразных вопросов.
Он сидел обычно по левую руку от Сталина, по правую - Ворошилов, дальше по обе стороны длинного стола располагались Жданов, Микоян и другие.
Перед ним всегда лежала папка с кипой бумаг по иностранным делам, которую он приносил с собой. Просматривает их, делает какие-то заметки и только изредка протрет пенсне и вскинет глаза, чтобы мы убедились, что он внимательно слушает.
Молотов постоянно участвовал в обсуждении наших авиационных вопросов.
Поздоровавшись со мной и усадив в кресло напротив себя, Молотов сообщил, что я включен в состав советской правительственной делегации для переговоров с Гитлером в Берлине.
– Как вы на это смотрите?
– спросил Вячеслав Михайлович.
Я ответил довольно неостроумно, больше того, глупо: "Как прикажете".
Молотов оборвал меня и сказал с неудовольствием: "Вы можете говорить по-человечески? Хочется вам ехать или не хочется?"