Цель жизни
Шрифт:
У меня сохранилось официальное уведомление с требованием покинуть территорию:
ЗАВОД №
Сектор Упр. Дел.
5 октября 1933 г.
№ 142
НКТП-СССР
НАЧАЛЬНИКУ КОНСТРУКТ. ГРУППЫ тов. ЯКОВЛЕВУ
Предлагается Вам освободить занимаемое Вами помещение — кладовые, гараж и помещение Констр. Группы к 10. X. с. г.
Одновременно доводится до Вашего сведения о том, что с 10. Х с. г. допуск на территорию завода всех Ваших рабочих и служащих будет прекращен,
Основание: Распоряжение Директора завода.
И все-таки я не сдавался и активно боролся за право на существование. Апеллировал к общественности, к центральной прессе.
Наши злоключения стали предметом широкой гласности. Общественность встала на защиту. Огромную помощь оказала газета «Правда», которая не раз выступала в поддержку наших конструкторских работ.
Меня волновали не только трудности нашей конструкторской группы, но и общие проблемы легкомоторной авиации.
Положение с каждым днем становилось все более тяжелым. Что делать? Директор завода не желал меня слушать, и я решил обратиться за помощью к заводской общественности. Прежде всего я направился к секретарю комсомольской организации завода Саше Воропанову. Он внимательно выслушал, подумал и сказал:
— Знаешь, тезка, пойдем-ка в партком, к Федору Федоровичу.
Секретаря партийной организации Федора Федоровича Башина знали на заводе как человека справедливого, серьезного и отзывчивого. Мы с ним были знакомы давно, еще с той поры, когда он работал столяром в цехе и не раз помогал при постройке первого моего спортивного самолета.
Федор Федорович сидел за столом, покуривал папиросу и внимательно слушал двух рабочих, как бы подбадривая собеседников взглядом своих умных и добрых глаз. Закончив разговор, он позвонил кому-то по телефону, и рабочие, удовлетворенные, вышли из кабинета.
— А я знаю, по какому делу пришли, Сергеич, — сказал Федор Федорович. Он предложил мне сесть поближе и заговорил откровенно: — Директор — человек упрямый, и, если он не захочет вам помочь, с ним ничего не сделаешь. И в главке он имеет сильную поддержку. С ним спорить из-за вас не станут. Но управу на него мы все-таки найдем! Я, Сергеич, уже думал, как выйти из положения. И вот что советую: немедленно обратитесь в Центральный Комитет партии или в ЦКК. Оттуда нам позвонят и спросят — к нам обратятся непременно, — и мы вас поддержим. Время не ждет, ведь вас уже выселяют, и нужно найти самый короткий путь к цели.
Ночь я почти не спал: писал то один, то другой вариант письма. Но вот наступило утро, я взял пакет и поехал в Кремль. В Троицкой будке приняли конверт с адресом: «ЦКК ВКП (б), тов. Я. Э. Рудзутаку».
Еще много беспокойства было после этого. Одни говорили, что ничего из моей затеи не получится, другие уверяли, что дел у ЦКК много, придется ждать месяцы, а тем временем нас выселят. Но через два дня позвонили по телефону от Рудзутака и передали, что в ближайшие дни он со мной встретится. И еще через день — звонок: «Приезжайте, товарищ Рудзутак ждет вас к 4 часам дня».
Охваченный волнением, шел я в Кремль. В другое время я бы с любопытством рассматривал чудеса Кремля, но тогда думал только об одном: как бы быстрее попасть к товарищу Рудзутаку и найти у него помощь. И вот приемная. Секретарь выслушал меня, доложил и пригласил пройти
Я вошел и несколько оробел, впервые увидев так близко одного из руководителей партии и правительства. Ян Эрнестович Рудзутак в то время был членом Политбюро, председателем Центральной Контрольной Комиссии и народным комиссаром Рабоче-Крестьянской Инспекции. Из-за стола вышел одетый в замшевую спортивную куртку, среднего роста человек, в светлой сорочке, с темным галстуком, в пенсне. Поздоровавшись со мной, он пригласил сесть и, заметив мое волнение, мягко сказал:
— Не волнуйтесь. Спокойно расскажите мне про все ваши дела.
Рудзутак снял пенсне, протер его носовым платком и ободряюще посмотрел на меня.
Я коротко рассказал историю моей работы в авиации, изложил свои планы и пожаловался на очень тяжелые условия.
— В нашей стране не так-то много самолетостроительных конструкторских бюро. Практически только два: Поликарпова да Туполева, — говорил я. — Так разве можно было так жестоко и бессмысленно расправляться с нашей маленькой группой молодых энтузиастов? В интересах государства нужно было бы растить новые конструкторские бюро, развивать это дело, а бюрократы из Глававиапрома и директор нашего завода этого не понимают. Поэтому-то я и пришел за помощью…
Рудзутак, слушая меня, то надевал, то снимал пенсне, ходил по кабинету, затем садился, что-то записывал. Потом он стал расспрашивать меня о работе, поинтересовался, какой мы сделали самолет, почему он потерпел аварию и есть ли возможность его отремонтировать.
Я не стал скрывать, что действительно мной была допущена ошибка, которая и привела к аварии, но что эта ошибка связана с тем, что наш спортивный самолет резко опередил по скоростям самые быстроходные истребители. Мы сделали какой-то шаг вперед в освоении больших скоростей, а нас прогнали с завода.
— Над какими машинами вы работаете сейчас? — спросил Ян Эрнестович.
— Недавно мы построили пассажирский самолет — «воздушный автомобиль».
— «Воздушный автомобиль»? Интересно. И можно на нем летать?
— Конечно, можно. Он для этого и сделан. Больше того, наш «воздушный автомобиль» может сесть на любой лужайке.
— А вы, молодой человек, не преувеличиваете? — улыбнулся Рудзутак. — Я живу в районе Горок, у Николиной Горы, знаете, там, где дача Алексея Максимовича Горького. Могли бы вы прилететь к нам в Горки?
— Надо посмотреть, какая там площадка, есть ли возможность посадить самолет, — ответил я, несколько смущенный.
— Я хотел бы делом проверить вашу работу, — сказал Рудзутак.
— Приезжайте на аэродром, — попросил я, — мы вам все покажем.
— Нет! Проверить на аэродроме несложно. Вот было бы хорошо, если бы вы могли прилететь к нам…
— Ну что ж, попробуем.
Рудзутак нажал кнопку, вызвал своего помощника и сказал:
— Дайте возможность Яковлеву поехать в район Горок и посмотреть, можно ли вблизи дачи совершить посадку на самолете… А насчет вашего письма, — обратился он ко мне, — мы тут в ЦК посоветуемся с товарищами, и думаю, что Центральный Комитет партии вас поддержит и даст необходимые указания о вашей дальнейшей работе. Если же вы прилетите на дачу, то мы с вами там и продолжим разговор.