Целинная рать. Кубань
Шрифт:
– Работа, не водка, и постоит не выдохнется, – потянулся Витька Майоров, – все равно двадцать копеек в день.
Хоть на месте стой, хоть потом умывайся
– Это точно, к бабке не ходи, согласился его напарник,– сверху молот, снизу серп – это наш Советский герб. Хочешь, жни, а хочешь, куй, все равно получишь пфуй.
– Хозяин – барин, а у меня груз скоропортящийся, – вылез Сергей из машины, – пацанам, от меня, привет пламенный.
– Само собой, – полусонным голосом ответил «Майор».
Сергей объехал машины
– Сегодня цемент, мешать не придется. Тихий час у подвозчиков начался, – сделал он заключение, когда машины пропали из вида.
На территории завода стоял запах прокисших яблок. Кучи их были навалены повсюду, и Сергею, потребовалось немало усилий, прежде, чем он, подъехал под разгрузку.
Заглушив мотор, вылез из кабины и потянулся.
– Это же надо, какую мы дрянь пьем, – подумал он, глубоко вдохнув, насквозь вонючий воздух.
– Что солдатик, разгружаться надумал? – спросила стрельнув по нему глазами, подошедшая молодка.
– А неплохо бы разгрузиться, – ответил он, оценивающе оглядел он ее, сверху донизу.
– Как впечатление? Говорить дальше могу, или мешаю разглядывать, – отреагировала она, на его взгляд.
– Да я…. Это, – смутился он.
– Чего это? Не целованный, не балованный, – засмеялась девушка, сверкнув белоснежной молнией зубов, – а покраснел – то, покраснел, как яблочко наливное.
– Спросить хотел. С яблоками- то чего делать? – растерялся Сергей.
19
–А что ты у меня спрашиваешь? Есть бригадир, вот и спрашивай, – ответила молодка.
– А ты, не ответишь? – спросил Сергей
– Я на законном обеде. Смотрю свежий человек, вот и подошла. А что нельзя? Устав или вера, не позволяют?
– Устав, уставом, а вера-то при – чем?
– Ну, как при – чем. У нас, Степка – язвенник, к нему, как мужики с выпивкой приставать начинают, он сразу в отказ. Вера, говорит не позволяет. Спрашивают, вера-то причем? Так жена же, говорит она мне, Вера Андреевна.
– У меня пока, слава богу, язвы нет. А когда у вас обед заканчивается?
– Бригадир гусей покормит, значит и обеду конец.
– Дисциплина у вас.
– Да нет, все по часам. Сам-то откуда?
–Питерские мы, – приврал для солидности Сергей.
– Были у нас в прошлом году. Шебутные страсть, девки до сих пор без слез, вспомнить не могут. Навели тут шороху, вроде как из каменных джунглей на простор вырвались.
– А тебя до слез не довели? – спросил он.
– А на меня сам, если залезешь, уже без слез не слезешь,– похоже, вгонять в краску мужиков, было ее земным предназначением.
– А слезы – то, каким боком?
– Вот чудной. Так подлетать будешь, только рубашонка пузырем, а слезать, тут без слез не обойдешься.
– И чего это в вас, есть такое, чего у других нет? – чувствуя, как кровь опять приливает к лицу, – спросил Сергей.
– А ты попробуй.
– А ты из казачек?
– А ты проверь?
– Жарко что-то. Скорей бы бригадир, с гусями заканчивал. Что там за гуси, которые жрут, как бегемоты? – мысленно подгонял окончание обеда Сергей.
– Женатый?– неожиданно спросила казачка, – а чего спрашиваю? Правду ведь, все равно не скажешь. Вы же, как только за угол свернете, все холостяки.
– Скажешь тоже. Женат и дочка есть.
– Окольцованный, а баб глазами раздеваешь?
– Смотреть и раздевать, разница большая, – сказал Сергей, – тут же не видишь, только представляешь.
– Ну и как я, в твоих представлениях. Нравлюсь? – крутанулась она перед ним.
– Нинка, опять в своем репертуаре? Мужика до каления доводишь? – спросил за спиной Сергея женский голос.
Спасительница Сергея, была чуть постарше, его искусительницы. Простое ситцевое платье, выгодно подчеркивало, ее точеную фигуру.
– В малинник попал, в самые заросли, – мелькнула у него в голове мысль, ягодки, одна слаще другой, – тут если забраться, приземляться уже не надо будет. Некому будет приземляться, одна оболочка останется.
– Да, подруга, довела ты парня до кипения, – подошла она к Сергею, – не смущайся, это она может. Мимо не пройдет, пока парня в краску не вгонит.
Тот, одуревший, от кислого запаха, от жары, от горячего разговора, а в основном от близких женских прелестей в двойном экземпляре, потерял дар речи.
– Угробила ты и этого, подруга, – шутя погрозила, женщина в ситцевом платье,– Немой-то, как он домой поедет? А еще и машину разгружать.
– Здесь твоя заслуга,– рассмеялась Нинка, – он со мной, хоть чего-то, но мямлил. А ты появилась, язык проглотил
20
Сергей, чувствуя, как наливается багровой краской лицо, развернулся и пошел к машине.
– Куда служивый, а яблоки? – звонко засмеялись сзади.
– Куда- куда, – напряг он оставшееся самообладание, – разгружаться.
– Давай в подол высыпай, – Нинка, подхватила край платья, слегка приподнимая.
– Он в таком состоянии в твой подол промажет, – сказала бригадирша, – так что не маши.
– К транспортеру подъезжай, немощный. Обед закончился, а ты еще, не на транспортер, не в подол Нинке, ничего не высыпал, – сказала она Сергею.
На подъемник он попал со второго раза, хотя с машиной обращаться он умел. Выйдя из машины, закуривая, заметил, что трясутся руки, и его самого потряхивает непонятная дрожь.– Ну, бабы. Даже с армейских харчей, тонус на полдень рвется. Тут бы не переволноваться, а то импотентом станешь, и вместо полдня, вечно на полшестого будешь кивать, – нервно затягиваясь, думал он, – одна, краше другой. Не, надо уезжать. Импотентом не станешь, так слюной захлебнешься.