Целитель 10
Шрифт:
Легкий бензиновый душок на улице помогал, как нашатырь при обмороке. Насмешливо фыркнув в адрес неуемных фантазий, я открыл дверцу «Ижика». Негромкий голос заставил меня вздрогнуть.
— Привет.
Я с изумлением узнал в незаметном прохожем себя. Своего дубля. Мишку Браилова.
— Привет! — растерянно вытолкнул я. — Вот это ничего себе…
Понятливо улыбнувшись, дубль глянул серьезно — и печально.
— Надо поговорить.
— Садись! — бросил я, плюхаясь за руль.
Браилов уселся рядом, и пикап тронулся, спускаясь по Киевской и сворачивая на улицу Парижской
— Как там Ленка? — поинтересовался я, и не только из вежливости.
— На третьем месяце, — уголки губ Михи-2 дернулись вверх. — Период, когда очень хочется мандарин и шпротов одновременно, миновал. Да и тошнило умеренно…
У него на переносице залегла складочка, и я не стал растекаться. Вывел машину к Третьей мельнице, и загнал в тень великанской плакучей ивы.
— Узнаешь место?
— Хорошее место. Задумчивое!
Мы устроились на гладкой каменной глыбе, нагретой солнцем, подстелив развернутые газетки «Прибужский коммунар», чтобы не замарать новенькие джинсы, и первые минуты бездумно пялились на течение вод, что с мощным журчанием переваливали остатки старой, дореволюционной дамбы. Я не торопил Браилова, ибо знал, как себя. Без «как». Сейчас он выстраивал мысли по порядку…
— Лена в курсе, а вот ты — нет, — выговорил дубль. — Честно говоря, мне очень не хочется ворошить эту тему, но ты должен понимать причины… Мне всегда было нелегко просить кого-то об услуге, а уж тебя…
Я молчал, внутренне соглашаясь. Что да, то да — глупая гордыня мешает порой «опускаться» до просьб.
— Прежде всего, надо вернуться в тот самый день, когда нас стало двое.
— Веселенький был день, — усмехнулся я, не удержавшись.
— Да уж… — Браилов зябко повел плечами. — Сразу скажу, что нисколько не раскаиваюсь, хоть и угодил в парадокс. Так было нужно, иначе нас с тобой просто расстреляли бы…
— Согласен, — проворчал я, — хотя и не уверен, что местоимение «нас» подходящее.
— Подходящее! — криво усмехнулся дубль, и сморщился: — Черт, как сложно всё… Ладно. В общем… Когда я переместился в прошлое на пять минут… — он запнулся. — Пять минут… Господи… В общем, я ничего особенного не заметил. Всё было так, как оно и должно быть. И лишь затем углядел неувязки. Помнится, ты очень переживал из-за меня… Ну, как же! И жилплощадь теряю, и любимую женщину… Да что ж я всё вокруг да около! — морщинки будто скомкали лицо напротив. — В общем… В то самое лето, когда ты гулял на своей свадьбе, я тоже женился — на Инне.
Я замер, немножечко даже гордясь собой, поскольку сразу ухватил всю череду событий.
— Стоп! — мой голос прозвучал жестко. — Ты Наташу Фраинд лечил?
— Ну, да.
— А потом, когда Аля с Изей пришли, и с ними Инна… Влюбился?
— Как мальчик!
— А помнишь, как мы в десятом на картошку ездили?
— А то! — усмехнулся Браилов. — Там у нас все и началось…
— Вы гуляли? — быстро уточнил я. — Заходили в тот, заброшенный дом, что у реки…
— Да нет, — слегка удивился мой визави, — мы вообще к полю вышли, где амбар. Там свежее сено лежало, пахло просто одуряюще. Мы стали щупаться… Инка шептала, что не готова, и сама же на меня набросилась!
— Точка бифуркации?.. — протянул я, давя в себе острое сожаление. — А мы просто не туда свернули, не в ту сторону пошли… Значит, ты с другого временного потока…
— Выходит, так, — пожал плечами Браилов.
— А в Одессу ты ездил? С Гайдаем встречался?
— А как же! — грустно заулыбался дубль. — Инку взяли на роль, я потом, на зимних каникулах уже, приезжал к ней в Москву… Мы даже в съемочном павильоне… м-м… отрепетировали постельную сцену!
— Понятно… — кисло молвил я. — А в медовый месяц куда?
— Варадеро.
— Ага… И Котова ты слышал?
— Ну, да! Занимались с ним, потом с эгрегором замутили, с Корнилием пересеклись…
— Аидже помнишь? — напрягся я, подбираясь к самой черной полосе в моей жизни.
— А как же! Кстати, где он? Год уже — ни слуху, ни духу.
— Убили Аидже, — построжел я. — Снайпер постарался. Скорей всего, Рокфеллер избавился от индейца, уж слишком тот силен.
Браилов внимательно посмотрел в глаза.
— Про отца хотел спросить?
— Да… — горло мне пережало.
— Настя рассказывала, как оно было… здесь. Да так же… — Мишка нахмурился, сжимая губы. — Убили, сволочи… А я махнул в Штаты.
— Барух?
— Он. С-сука… А… как ты его?
— Ну, как… — пожал я плечами. — Силы тогда много было, а боль не только унимать можно… Устроил я ему разнообразную ночку!
— А у меня… не получилось, — через силу вытолкнул Миха. — Видать, больше слюнявой интеллигентщины накопил. Позорище… До сих пор стыдно, неуютно как-то… Не смог я его полем этим драным… психогенным! И, ведь, знаю же, что сволочь у ног пресмыкается, а все равно не могу! Спасибо Аидже — остановил Баруху сердце… Я почему и спросил про него…
Мне сразу расхотелось спрашивать двойника, убивал ли он «спартаковцев», Калугина, Арькова с подельниками, нумерария и прочих — зачем ставить человека в неловкое положение?
Раньше я, читая Ефремова или Стругацких, сравнивал себя с людьми будущего. Негодовал на Гэн Атала, отягощенного добром — мог же лазером перебить ублюдков в Кин-Нан-Тэ, чтобы спасти Тор Лика и Тивису, так нет же! Высокая мораль не позволила! А обрушить инфразвуком башню — и похоронить всех! — это нравственно?
Но все же… Кто из нас двоих ближе к коммунарам, строителям чистого и светлого Мира Справедливости? Не я…
— А это? — дубль расстегнул рубашку, и выцепил два ключика на цепочке, серебряный и золотой. — Брал?
— Что это? — насторожился я.
— Не взял?! — изумился Браилов. — Как интере-есно… В общем, когда Бернард-младший вокруг меня на коленках ползал, он много чего выболтал. О том. как старший «держал зону», весь коллективный Запад, будучи «координатором», а потом передал власть молодому Баруху, но тот так и не стал владыкой полумира. Побоялся. Вот он мне и совал эти ключики — на, мол, владей! Там один ключ от сейфа, а другой — от тайной кельи в забытом богом монастыре, где-то в Италии. Мол, все узнаешь — и явки, и пароли, номера счетов, адреса… Ну, всё! Вот и таскаю их, как память… Как вражеский скальп…