Целитель 10
Шрифт:
Двигатель «КамАЗа» заглох, кабина всмятку… Похоже, водила в последний момент решил выпрыгнуть — дверца нараспашку, да только не успел. Здоровенный сук будто рогом прободал и ветровое стекло, и грудь «камазиста», насаживая того, как жука на булавку.
Морщась на алую жижу, красившую ошкуренную древесину, я глянул на худое, небритое лицо, искаженное болью — и злобой. Полапав по карманам спецовки, вытащил новенький пропуск.
Автобаза такая-то… Регистрационный номер такой-то… водитель 2-го класса…
«Сергей Николаевич Дыскин».
— Приятно было познакомиться! —
Тут набежали прикрепленные, жадно хапая ртами целебный воздух, напоенный запахом разогретой смолы, и я молча передал документ.
Сыграли в догонялки… Один — ноль в мою пользу.
Воскресенье, 15 июня. Позднее утро
Новосибирск, проспект Науки
— Ипполит Григорьевич, контрольная проверка!
— Всё работает штатно! — браво отрапортовал старпер.
— Эмиссия!
— Запущена.
— Энергия!
— Есть выход на полную энергию! Есть включение баланса энергии!
— Стабилизация канала!
— Канал стабильный. Тахионный пучок локализован. Конфигурация поля близка к расчетной. Мелкие флуктуации в пределах нормы.
Гул ускорителя опустился до низких частот, уходя в зловещий хтонический зык.
— Лизочка… врубай!
Пухова моментально откинула прозрачную крышечку, и вдавила клавишу — с цокольного этажа, навстречу вееру сверхсветовых частиц, устремились протоны. Толком не набрав энергии, ионы водорода колотились о тахионы, но те даже и не думали тормозить, а еще пуще разгонялись, ломясь сквозь протонный пучок.
— Бублик, регистрограмма где?
— Ща! — обронил Витёк в манере Эллочки-людоедки. — На!
Я раскатал плотную бумажную ленту, исчерченную зигзагами пульсаций.
«Yes!»
На душе резко потеплело, будто стопочка хорошего коньяка растеклась по жилам. Довольно улыбаясь, я скрутил регистрограмму, и хлопнул в ладоши:
— Всё, юноши и девушки! Продолжим наши игры завтра, а сегодня у нас выходной. Лизочка, гаси!
Лизочка шлепнула ладошкой по красному «грибку», и раскатистая нижина гула пошла на повышение, трубно взвиваясь и тая.
Тот же день, позже
Новосибирск, улица Терешковой
Настроение мое не то, что поднялось — подскочило. Я решил сложнейшую задачу, провел, можно сказать, расследование, и нашел, что искал. В такие моменты, долгие минуты духовного наслаждения, меня ничуть не удивлял Архимед, бегавший по Сиракузам нагишом и вопивший: «Эврика!» Сам бы носился по Академгородку…
Услыхав за дверью квартиры Браиловых громкий смех и говор, я переступил порог.
— Картина «Не ждали»?
Мой громкий голос никого не спугнул и не помешал вероятному интиму. В прихожку выглянула радостная
— Да вот! — воскликнула она, сияя. — Забрался в дом какой-то молодчик, и пристает к честной женщине!
Посмеиваясь, в арке зала нарисовался Мишка. Узнал я его потому лишь, что готов был к переменам во внешности.
Лицо у Браилова округлилось и резче выступили скулы. Изначальная пухлость губ никуда не делась, но сам рот стал как будто шире, а улыбка наполнилась нездешним обаянием. Нос у Браилова стал прямым и даже изящным, а тонкая полоска усов добавляла к броскому образу впечатление некоей гламурной порочности.
Кого-то мой экс-двойник напоминал, кого-то из киношных плейбоев… Марчелло Мастрояни? Нет-нет… Скорее, Кларка Гейбла, снявшегося в «Унесенных ветром».
— Красавчик! — ухмыльнулся я. — Архетип прелюбодея. Так что, Лен, покупай скалку потяжелее, и бди!
— Да ну тебя! — отмахнулся Мишка, рдея румянцем. — Говоришь, что попало… Ты мне лучше скажи, что там с этими… агентами империализма?
— Один самоистребился… — мои губы перетянуло усмешкой.
— Да просто ужас какой-то! — Лена зябко повела плечами
—…Другой строчит под диктовку «дезу», радуя вероятного противника. Так что… «В Багдаде все спокойно». А в Москве как?
— Хех! — мотнул головой Браилов, оскалясь, словно кинозвезда с афиши. — Тебе от хирургов тоже не отвертеться! Иванов меня влёт опознал. «А где, говорит, товарищ Гарин? Чтоб тут был!» О, кстати! — оживился он. — А городишко-то наш, закрытый который, растет! Уже целую улицу отстроили — лаборатории, коттеджи… Да-а! Приказано переезжать! Месяц сроку дали.
— А назвали-то хоть как? — подала голос Лена, изнывая от наплыва чувств.
— А по обычаю! — расплылся Мишка. — Щелково-40!
— О, кстати! — спародировав бывшего «брата-близнеца», я достал из кармана валик регистрограммы, и протянул Браилову. — На, глянь.
Мишкино фактурное лицо дрогнуло.
— Нашел? — вытолкнул он.
— Нашел, — серьезно кивнул я. — Всё оказалось куда запутанней, чем мы предполагали. Я тебе не скажу, какой именно временной поток несет эту реальность — Землю, нас с вами, прошлое и будущее… Может, всё тот же базовый, что вертел планету миллиарды лет назад. А, может, Будда или Христос до того скорректировали мир, что время разветвилось, и мы нынче плаваем во втором потоке. Или в третьем — кто ж его знает… Но все эти мировые линии не имеют к тебе, красавец, ни малейшего отношения… Ты к нам явился из сопредельного бета-пространства.
Лена побледнела, а Браилов помрачнел и насупился.
— Теория взаимопроникающих пространств? — забурчал он, взглядывая исподлобья.
— Лучше — «совмещенных», — невозмутимо ответил я. — Так короче. В общем, теоретически мы подковались, осталось собрать… м-м… ну, назовем его бета-ретранслятор. Делов-то, да? И можно двигать за твоей Юлькой.
Мишка до того побелел, что зажившие шрамы на носу, на подбородке, на щеках и верхней губе проявились, розовея. Давнее желание, казавшееся неосуществимым, вдруг приблизилось к нему вплотную, пугая скорым исполненьем.