Целитель 12
Шрифт:
Мне хватило десяти секунд, чтобы укротить основной инстинкт. Инна изящно склонилась, вдавливая в мою грудь свои приятные выпуклости.
— Кто ты? — выдохнула она.
Я даже похолодел чуток.
— То есть? — промямлил я, вороша ответы.
— Ты не мой бывший, — в голосе Инны не прозвучало даже тени холодности или осуждения.
— Я — Миша Гарин.
Нечаянная подруга выпрямилась, и мои руки легли ей на груди. Но это были не ласки — я получал простейшее тактильное удовольствие, осязая великолепные округлые перепады атласной тугости. Девушка подалась ко мне, крепче вжимаясь
— Я никогда не приставала к Мише, ни разу! Всё сам, всё сам… А вот к тебе полезла! — она склонила голову, блестя глазами. — Да еще чтобы мой Миша не отпустил себя? Он был слишком слаб, чтобы сдержать желание! А от тебя исходит сила и… Опасность? Да, и угроза! — Инна коротко рассмеялась. — Только не мне! Правда?
— Правда, — вздохнул я.
«Никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу», — мелькнула тень давних страниц.
Девушка заерзала, и мои руки прогулялись по ее упругим бокам вниз, замерев на бедрах.
— Я тебя первая заметила, — сказала Гарина с легкой улыбкой, — и вроде бы узнала, но… Что-то сбивало меня. Твоя походка… Она другая. Миша просто шагал из пункта А в пункт Б, а ты ходишь пружинисто и мягко, как огромный кот. Ну, естественно, меня заинтриговала эта… это… даже не знаю, как сказать… непохожее сходство! А потом, в машине уже, я увидела твои глаза… Понимаешь… Мишкины… зенки отличались от моих только цветом! А твои… Нет, я не смогу их описать! Да и зачем? — пожала она плечами. — В общем, я поняла, что ты — не «бывший», и любопытство просто зашкалило! — озорничая, девушка пошлепала ладошами по моему животу. — Помнишь, когда мы входили, я сказала: «Вот мы и дома!» А ведь это не наша квартира… Тут моя подруга прописана, она сейчас в Америке… Или в Англии… В общем, где-то там. А сюда я сбегаю от поклонниц. Замучали уже! Толпой дежурят в подъезде — никакой приватности. И готовить Мишка не умеет… Даже пельмени из холодильника сварить не способен! То они ко дну кастрюли прилипнут, то разварятся…
— Так я раскрыт? — улыбка мне далась без труда.
— Ты — двойник Миши из «Альфы»! — выпалила Инна. — Я угадала? Ну, скажи-и…
— Слезь с меня, — проворчал я. — Давай, просто полежим рядом.
— Давай! — покладисто сказала девушка. — Только обними…
Я ласково прижал к себе это красивое, порывистое, легкомысленное создание, и Гарина прерывисто зашептала, опаляя ухо:
— Тебя и вправду ищут! Я хотела заехать домой, а во дворе опять… эти. И «Волги» с антеннами, и «наружка»… Они думали, я не замечу! Ха! Там эти дуры-поклонницы, целый отряд — и две серьезные дамочки. Сто процентов — комитетчицы! Последний раз такое было… да вот, когда ты бежал со своей Ленкой… То есть… Тьфу! Когда тот Мишка бежал! — болтала она. — Но ты не бойся, я всё продумала. Завтра мы поедем к одной моей знакомой на дачу, там тебя точно не найдут!
— А ты? — мои губы изогнулись в мягкой улыбке.
— И я! Думаешь, брошу? Ага, щаз-з! Чтобы Лизка тебя соблазнила? Да ни за что!
Минуту или две мы молчали, тискаясь друг к другу, а потом Инна спросила тихонько:
— А как зовут… твою?
— Рита, — шепнул я. — Спи!
— Сплю!
Темнота за окнами и тишина убаюкивали. Я медленно погружался в затейливую
Вторник, 2 мая. Утро
«Бета»
Одесса, улица Суворова
Ранним-ранним утром «Бриз» пришвартовался в Одесском порту. Досмотр длился недолго — здешние мытари были весьма любезны, куда не надо, не заглядывали, и уже полчаса спустя таможня дала «добро».
Пограничники, санитарные врачи, портовые инспекторы — все наперечет оказались милыми и вежливыми людьми.
Инфильтрация, по плану «Б», должна была состояться завтра к вечеру, после отплытия, а сегодня «иностранному» экипажу самое время себя показать, да на людей поглядеть.
Гирин, при полном параде, заглянул к Ромуальдычу — и сам себе показался туземцем. Что его джинсовый костюмчик? Вот Вайткус выглядел стопроцентным европейцем.
В штанах «карго», в умопомрачительной замшевой куртке с бахромой по швам, в черных очках «авиатор» и с трубкой в зубах, вид он имел совершенно нездешний.
— Nun, gehen wir spazieren, Olaf?[1]- небрежно отпустил боцман.
— Ja, — понимая с пятого на десятое, старательно выговорил Иван, — la oss se oss rundt i det minste.[2]
Ромуальдыч весело оскалился, и уверенной походкой бывалого вышел на палубу. Сзади подкрался Рустам.
— Куда это вы намылились? — ухмыльнулся он, ладонью водя по наголо выбритой голове.
— Рекогносцировка, — проворчал Вайткус, неодобрительно глядя на Рахимова.
— Ну, мы хоть и не советские моряки, — залихватски подмигнул спецназовец, — но лучше сходить втроем! Я щас.
Рустаму хватило минуты, зато он весьма артистично обратился в турка.
— Ne duruyoruz? Kimi bekliyoruz? — бодро поинтересовался он. — Hadi gidelim![3]
Из всего сказанного Гирин понял лишь приглашающий жест Рахимова, и затопал следом.
Немецкий, норвежский и турецкий паспорта сработали, как пропуска-«вездеходы». Пять минут — и трое товарищей уже совершали моцион по улице Суворова.
— Одесса-мама, — сощурился черноглазый, усатый Рустам, быстро обшаривая глазами шумливую аллею напротив.
— Ну, шо вам на это сказать… — начал было Гирин, но его грубо оборвал истошный вой сирены.
На рейде, плюхая по мелкой волне, гнал черно-белый пограничный катер. Воя и квакая, он лихо завернул и подвалил к «Бризу». На узкую палубу кораблика высыпали бойцы в касках и с автоматами наперевес. Крохотная орудийная башенка на носу грозно развернулась к сухогрузу.
Неразборчиво, но явно угрожающе зарявкал мегафон.
— Джаляп! — выцедил Рахимов, мигом перейдя на родную речь. — Онайн секай!
Вайткус до того сжал свою бутафорскую трубку, что та треснула, и он с раздражением отбросил ее в кусты.
— Уходите же, уходите! — выдохнул Гирин.
Он видел «Бриз» с кормы. На палубе никого, а погранцы вот-вот возьмут дизель-электроход на абордаж…
Яркая вспышка отразилась в темных, грязноватых водах, и огромное судно исчезло. Лишь вытесненная им вода сошлась, схлопнулась, поднимая невысокие фонтанчики и пуская круги.