Целитель
Шрифт:
Потом он помолчал немного и сказал:
– Да, вот ещё что, я знаю, ты ведёшь записи обо всём, что происходит.
– Юра, я же писатель, не отнимай у меня этого.
– Отнимать не собираюсь, но видеть я должен всё! Как ты их ведёшь?
– Они зашифрованы моим собственным шифром, – ответил я. – Но это наброски к будущему самостоятельному художественному произведению, и потому правды там менее десяти процентов…
– Очень много, – ответил Новосёлов, – надо уменьшить.
– Хорошо.
– Ладно, писатель,
– Нет, ничего значимого, только деревья да кустарники, топи и болота.
– Искушение… Тебя начинают искушать… И это только начало. Тьма берётся за тебя основательно. Так не должно было быть! – громыхнул он кулачищем по столу. – С чего это? Почему? Нет, мы так не договаривались…
– Что значит «договаривались»? С кем?
– Правила есть даже здесь, – ответил Юрий. – Иначе бы…
– Мне кажется, я знаю, в чём дело, – сказал я не вполне уверенно.
– Говори.
– После того как была закончена некоторая часть моих записей, я был настолько опустошён и выжат, что невольно получился небольшой разрыв во времени.
Новосёлов обострил внимание.
– И что случилось во время этого разрыва?
– Три ночи подряд мне снилось продолжение «Вия». Причём, вначале не в книжном, а в киношном варианте: сочные краски, блестящие образы, ярчайшие пейзажи.
– Захватывающее, интересное и очень страшное действо? – спросил Юрий. – Так? Ты видел Вия?
– Нет, но я всё время чувствовал его рядом, и точно знаю, что название всему этому «Вий-2».
Я немного помолчал, сосредотачиваясь, потом продолжил.
– Но и это еще не всё. Потом три ночи подряд мне раскладывали по полочкам всё повествование. Куда там Стивену Кингу?! Бестселлер всех времен и народов!
– Всё-таки ты настоящий Служитель, раз не купился, потому что это был соблазн. Настоящий. Дьявольский. Нацеленный на твоё писательское самолюбие. Ты написал – тут же нашелся пидарюга-режиссёр, который сенсационную книгу превратил в мощный фильм… Ты заработал кучу денег и стал всемирно известен… Только для нас потерян навсегда.
– Знаю, ваше превосходительство, – ответил я с сарказмом. – Тоже уже кой-чему научился. И не дети здесь перед вами…
– Хорошо-хорошо, успокойся, пожалуйста. Пока и сам не представляешь, какой ты молодец! – сказал он серьёзнее обычного. – Тебя уводили в сторону от твоих записей, подсовывая феноменально интересный материал, который в нынешнем мире везде прокатится на «ура»… Вот так. Теперь я еду, надо советоваться с Тиной. И хочу попросить её прислать в помощь одного… из твоих прежних знакомых, потому что дело может неожиданно принять крутой оборот. Да, – сказал он с улыбкой, уже выходя из комнаты, – видеть его ты будешь рад!
– Как хорошего друга? – спросил
– Да, хорошего друга, погибшего в бою…
Слова эти меня несколько обескуражили, значение их я понял чуть позже, но сейчас мне надо было сказать о главном, что терзало.
– О родственниках, ваше благородие… Я даже знать и слышать не желаю, что с кем-то из моих что-то случилось: попал под машину, случайно выпал из окна, или пуля, мирно летевшая куда-то, случайно угодила…
– Ты лучше профи-повара поучи яичницу жарить! – жёстко перебил меня Новосёлов. – А я в этом деле уже… Неважно. Они давно под защитой. И с ними, это я тебе клятвенно обещаю, ничего не случится.
_________________________
Тьма всё время примеривается к нам и не оставляет попыток поглотить. Мы у неё на особом счету. Мы – это те, кого она не может заполучить на свою сторону; те, неподкупные, незапуганные, неподдавшиеся, кто составляет форпост на планете в борьбе за Свет.
В противоборстве с тьмой я забыл об отдыхе, как возможном состоянии, почти не ведал сна, постоянно пребывая в напряжении духовном. Но кто-то меня заботливо подпитывал энергией, потому что и сил хватало и битвы хотелось.
О продолжении литературных трудов оставалось только мечтать. Но я знал, что оно будет, и я точно знал, что именно в них будет. Ведь каждый автор пишет хронику собственной жизни, либо заносит на бумагу отражение жизней прошлых и будущих. Так воспоминание о прошлом рождает исторические произведения; попытки разумом постигнуть будущее дают фантастику. И только взгляд в настоящее, почти у всех, вызывает омерзение и отвращение. Рожденные на земле мечтают об иных мирах, ибо большая часть убеждена, что земля – уже не их планета.
4
Вся наша сознательная (осознанная) жизнь, а особенно обострённо – в самый канун великих потрясений, – должна быть посвящена тому, чтобы исправить ошибки жизни предыдущей, замириться с прошлым, научиться достойно принимать будущее, а в конечном итоге, прийти в полное согласие со всем сущим.
Я всегда об этом думал, но сознательное воплощение этим думам приходило лишь теперь, в минуты душевного просветления. Насколько мог я пытался исправить ошибки прошлого, но только те, совершение которых, кажется, не грозило катастрофой.
… Видимо, он долго шёл. Соломенные волосы взлохмачены, взгляд блуждающ, сам нетрезв.
– Здорово, братуха, – сказал отрывисто и присел на край дивана. – Как ты?
Я был зол, раздражён недавней ссорой с женой, в которой она опять пеняла мне на бездействие в добывании средств для семьи, был неимоверно сердит на самого себя.
– Как обычно, – ответил не совсем приветливо.
– Чё случилось? – спросил он. – Дал бы выпить…
– Выпить нету, Ваньша.
– Тогда спать, – согласился он. – Я хочу спать.