Целитель
Шрифт:
… Я тоже погиб в этом бою.
_________________________
… Стена, наконец, меня отпустила. Я перевёл дух и присел на корточки.
Оценить значение подобного видения очень сложно. Предупреждение ли? Напоминание ли о том, как быстро всё погрузилось во мрак на несколько веков? Или моя освобожденная память поведала, кем я был в прошлой жизни?
Загадки стояли рядом, одна порождала другую.
4
Странно,
– Тогда поясни мне, глупому из глупых? – спокойно спросил он.
– Я не стану пояснять, а просто спрошу: почему мой рассказ о продолжении «Вия» ты воспринял должным образом, а исторические картинки, кстати, которые мне показывала Стена, называешь «писательским бредом»?
– Продолжение было явной – стопроцентной – попыткой взять тебя на интерес, как писателя тщеславного и беспринципного, каковыми вы все и являетесь с сотворения мира. Подкуп там был очевиден, потому и заслужил такого моего внимания.
– Скажи, ваше высочество, а почему ты так не переносишь нашего брата?
– Потому что вы, как и журналюги желтые, везде и всюду суете свой нос, причем, всегда не вовремя. И это нахальное сование всегда хорошему делу только вредит, потому что наружу вываливаются всякие секреты, неизбежные в любых делах.
– Лучше маскировать надо свои секреты, а не выставлять их на открытый показ, тогда ничей любопытствующий нос до них не донюхается… Но мы отвлеклись. Что там насчет исторических картинок?
– Ты сам говорил, что с детства любил читать книги о русском средневековье.
– Верно. Но эту «книгу» мне показывала Стена, словно предупреждая, что Мрак может наступать внезапно и надолго. А противостоять ему способна и небольшая горстка людей.
– И погибнуть, – задумчиво произнёс Новосёлов. – Нынче у нас другая задача. А легенды только балуют человечество. Мол, придёт другой дядя, он более компетентен, продвинут и тому прочее. А нет у нас другого дяди! – воскликнул он в запале. – Есть только мы с тобой, Андрей и два десятка непосвященных, дерзких и молодых, тех, кто нам помогает абсолютно бескорыстно, то есть даром.
– Юра, ты становишься циником, – заметил я с иронией. – Они хоть знают, во что ввязываются?
– Друг мой, молодость не ищет истины, ей и так всё предельно ясно, – изрёк Новоселов. – Только становясь старше, мы начинаем совершать попытки что-то познать по-настоящему… У них светлые души, я чувствую это. А прикуривать при сильном ветре от одной спички они еще научатся…
Он внимательно посмотрел на меня и вдруг спросил – просто и душевно:
– Ты
– О чём ты, друг мой?
– Ты понимаешь, о чём я…
– У меня не было выбора, Юра. Но даже о таком – невольном – выборе я не жалею. Бытовая составляющая нашей жизни, конечно, иногда пищит, но…
Я ненадолго замолчал.
– … но я надеюсь, что когда-нибудь всё все узнают. Рано или поздно.
– Не подобает Координатору говорить такие слова.
– Не морочь мне голову! Я же хорошо понимаю, что настоящий Координатор – это ты. И ты готовишь меня практически. Это прежде, до моего пребывания у Тины, ты мог водить меня за нос, теперь поздновато как-то… Но меня беспокоят твои слова. Есть какое-то предчувствие? Мы потерпим сокрушительное поражение?
– Этого не может знать никто. Как и того, когда же всё начнётся. Мы должны быть готовы каждую минуту.
– Спасибо, что напомнил, – буркнул я недовольно.
– Слушай, писатель, можешь написать своим, нечто вроде посмертной записки. Но учти, я ее перечитаю и решу, стоит ли отдавать. Там не должно быть ничего такого…
– Здесь не дети, ваше благородие.
– «Когда-нибудь все всё узнают», – повторил он мои слова. – Наивный ты парень! Как патетически, пафосно и даже трагически… А потому пошло и не к месту! Запомни хорошенько: девяноста пять процентов за то, что никогда, никто, ничего не узнает. А если и узнает, то процентное соотношение оглашенного будет пять процентов из ста. И никак не больше!
– Пять процентов – не так уж мало, – съязвил я.
– Да и вот еще что, – сказал Новоселов почти одобрительно, – должен отметить, что подсказку Стены ты расценил абсолютно правильно.
– Благодарю за поддержку.
– Говорю тебе честно, – серьезно добавил он. – Даже я не дошел до всего значения сразу.
_________________________
Я понимал, что время наставлений и подсказок проходит. Мой друг и соратник Новоселов не сказал самого главного: с помощью Стены становились доступны и понятны все загадки прошлого.
Но мне мечталось заглянуть в будущее.
Так же нерешенной оставалась главная задача жизни: побывать в Лесной Обители, и не сознаньем… Новоселов утверждал, что надо навсегда оставить эту мысль. Но я надеялся.
_________________________
Я перечитывал написанное, привычно правя уже десятки раз правленое, ставил точки там, где не думал ставить и через некоторое время понял, что не просто просматриваю рукописи, а прощаюсь с ними. Но и это уже не болело. Несмотря на все перипетии, я был счастливее других, потому что в начале пытался угадать, а затем и послужил своему назначению, в меру отпущенных мне возможностей. И строки эти останутся каплями в море других. Как бы они не зазвучали впоследствии, но – это песня. И когда-нибудь, может быть, мой внук попытается ее пропеть заново. И надеюсь, она пригодится мятущимся душам, не принимающим лжи, подлостей и пакостей этого мира; научит их оставаться настоящими людьми. Когда-нибудь…