Целительница будущего короля
Шрифт:
Снова все загомонили, заспорили: есть ли доказательства? Должна ли принцесса остановить спор? Как разрешить противоречие? Возможно ли это в принципе?
Я ожидала от Венанции действий, но она хлопала ресницами и, кажется, совсем растерялась.
Кайден хмурился, но ему, похоже, нечего было сказать, кроме того, что он не травил Оксинта. Я ему верила, но это ничего не меняло: Агенор Апрум жаждал мести, жаждал его смерти.
– Что ж! – произнёс Кайден, и рокот голосов пошёл на убыль. Агенор уже почти рычал, он скалился, но позволил Кайдену говорить дальше. – Не
– Я требую суда! – рявкнул Агенор Апрум.
– Ты ничего не сможешь доказать, – устало заметил Кайден. – Ты ведь это понимаешь. Иначе не пришёл бы сюда с угрозами. И ты понимаешь, что я буду очень осторожен, поэтому, – Кайден развёл руки, демонстративно выпятил грудь, – если ты хочешь вырезать моё сердце, я дам такую возможность на поединке.
А это предложение – неплохой способ перевести разбирательство в суд, где у Кайдена появится возможность пригласить свидетелей своей невиновности, а Агенору Апруму будет трудно доказать, что Кайден делал то, чего он не делал. Конечно, в ход пойдут и подкупленные свидетели, но с этим тоже можно бороться. Ведь не захочет же этот седовласый, пусть и крепкий мужчина устроить настоящий поединок с куда более молодым Кайденом.
– На боевых животных! – выдохнул Агенор. – Поединок на боевых животных!
Это было неожиданно. Я оглядывалась, ожидая, что их остановят, но даже люди Кайдена радовались согласию Агенора на дуэль.
– Согласен, – подтвердил Кайден.
Довольные возгласы показали, что люди жаждут увидеть бой насмерть. То, что выживет только один, было так же несомненно, как и то, что солнце всходит на востоке.
***
Всё закрутилось тут же, сразу. Кайдену даже не позволили пойти за вещами – принесли их ему, когда он оказался во внутреннем дворе замка.
Чигару вёл меня сквозь взбудораженную, восторженную толпу рядом с центром процессии: Кайденом, Агенором и Венанцией. Их окружали королевские стражники, люди двух других герцогов и их самих. Их подбадривали криками, у них спрашивали подробности. В лице Агенора мне чудилось сожаление, он тревожно оглядывался по сторонам и будто собирался что-то сделать, но не решался. Возможно, он мечтал заплатить кому-нибудь за убийство Кайдена, но они оба были под охраной, а кожа и одежда Кайдена отливали желтовато-золотым светом магии, показывая, что он уже поставил защиту от внезапных ударов.
Ревущей, бурно переговаривающейся толпой мы выкатились из королевского замка и последовали к арене. Я плохо соображала и из-за слишком плотной толпы, и из-за страха за Кайдена: если Агенор Апрум согласился на дуэль, значит, он видел возможность победить. Может быть даже нечестно.
– Как же так? – время от времени спрашивала я. – Как же так?
Чигару оставался рядом и зорко смотрел по сторонам, словно тоже ожидал неожиданного удара.
Не помню, как мы добрались до арены, но я вдруг оказалась на скамье в ложе с другими целителями, и Чигару сидел рядом. Я ухватила его за руку и заглянула
– Чигару, пожалуйста, присмотри за Кайденом.
Зрителей было меньше, чем вчера, но шумели они намного громче.
– Кайден не маленький, сам может о себе позаботиться, – напомнил Чигару. – В отличие от тебя.
– Она тоже не маленькая, – фыркнула Рея.
Выглядела она бледно и напряжённо, то и дело оглядывалась на королевско-герцогскую ложу.
Рядом со мной теребил пряжку пояса Ска. Кажется, сегодня придворному целителю Экусов было не до разговоров. Целитель апрумцев отсутствовал, и я вдруг поняла, что придворный целитель в такой ситуации должен быть рядом со своим господином, а не наблюдать за ним с трибуны.
– Мне надо к Кайдену, – резко поднялась я.
Чигару попытался меня усадить, но я напомнила:
– Вдруг ему понадобится моя помощь?
Качнув головой и поморщившись, Чигару тоже встал и подал мне руку, чтобы проводить во внутренние помещения, но тут на арену вышел распорядитель и откашлялся.
Бурное обсуждение дуэли начало стихать. Над гудящей ареной вдруг стало тихо-тихо. Лишь отдалённый орлиный вскрик зазвенел в вышине.
– Сегодня, – голос распорядителя подрагивал, – на этом поединке чести решится, справедливы ли обвинения герцога Апрума против герцога Каниса. Пусть боги защитят невиновного.
Ворота на противоположных концах арены распахнулись. Из одних выступил громадный боевой вепрь с Агенором Апрумом на горбатой холке. Золотисто-жёлтая магия искорками пронизывала и наездника в тёмных доспехах, и его копьё с алой лентой, и животное. Единым монолитом они выдвигались из сумрака проёма.
С противоположной стороны на утоптанную землю вышел закованный в броню мастиф размером с быка. Магия сидящего в седле Кайдена золотила броню пса с рогом на шлеме, его собственные доспехи и копьё с такой же алой лентой, как у Агенора.
Боевые животные – не лошади: они мощнее, умнее и манёвреннее. А сейчас не состязание на силу, ловкость и фехтовальные навыки, это поединок чести – на таких не хвастаются мастерством, на них убивают. Поэтому не было выхода к стартовой линии, не имело смысла простое линейное схождение соперников, проверяющее умение работать копьём и держаться в седле. Вепрь Агенора Апрума просто рванул вперёд, стремясь скорее насадить врага на метровые бивни.
Глава 38. Поединок
Кайден понимал: жёсткое столкновение с апрумцами неизбежно, подозревал, что борьба за трон Унии станет последней каплей, нарушившей шаткое равновесие их непримиримой вражды.
Поэтому, услышав о смерти Оксинта, Кайден воспользовался ситуацией.
Да, он видел, что старый герцог Агенор немного не в себе из-за смерти наследника.
Да, возможно, было неблагородно ставить условием поединок, понимая, что эмоции подтолкнут Агенора к поспешному решению.
Ещё менее благородно планировать использование иллюзий, когда они запрещены в поединках арены.