Целительница будущего короля
Шрифт:
– Вот поэтому мне кажется, что король из тебя получится так себе… – помахал рукой Чигару.
– Сказал герцогу принц в неофициальном изгнании.
– Потому я и в изгнании, что вёл себя слишком честно. – Чигару постучал кружкой по столу. – Так ты пришёл сюда уверить меня, что не имел видов на Эйну?
– Не впадай в крайности. Я не говорил, что Эйна меня не привлекает. Просто… возможно, дело в отсутствии пиратского прошлого, но у меня нет привычки хватать то, что мне не принадлежит, и тянуть себе.
– Сказал герцог, зарабатывающий ограблением
– Я не идеальный, увы, – Кайден забарабанил пальцами по столу. – Просто я взрослый мужчина, не привыкший потакать своим прихотям. Признаю, в этот раз я… почти пересёк черту. И я даже могу понять, почему Венанция творит глупости, но ты. Ты, мой друг, ты, хорошо меня знающий, почему ты не веришь, что я не причиню вреда девушке, которая мне нравится?
– Дай подумать, – изобразил задумчивость Чигару и покачал полной кружкой. – Наверное, я так думаю потому, что ты уже причинил ей вред. Отказываешься это признавать. И не останавливаешься.
– Я это признаю. Остановился. И теперь просто стараюсь исправить ситуацию.
– Ты видишь это так, – Чигару склонил голову на плечо сидящей рядом девушки.
– Да.
– Дурак! – Покачав головой, Чигару снова приложился к кружке.
– Возможно, – не стал отрицать Кайден. – Но ты не лучше. И у тебя не хватает терпения даже пару дней изображать, что ты сохнешь по Эйне.
Он покосился на прижимающихся к Чигару девушек.
– А! – легкомысленно отмахнулся тот. – Не одному же мне пить. Совместное питьё тоже невинности не лишает, да?
Чигару подмигнул своим спутницам, и они кокетливо хихикнули.
– Мне идея твоей женитьбы на Эйне не нравится не из ревности, а потому, что ты вот такой! – Кайден ткнул пальцем сначала в одну, потом в другую девицу. – Непостоянный. Где гарантии, что через неделю тебе не станет скучно и ты не побежишь искать утешение на стороне?
– Кайден! – карикатурно возмутился Чигару и передразнил его интонации. – Ты хоть раз видел, чтобы я спал сразу с двумя девушками…
– Видел.
– …без их просьбы сделать это? – Выдержав паузу, во время которой Кайдену нечего было сказать, Чигару хмыкнул. – Вот видишь, мне тоже есть чем ответить.
Кайден промолчал. Чигару заглянул ему в глаза:
– Но тебе ведь не нравится идея нашего брака не только потому, что я такой, но и потому, что ты ревнуешь?
– Да.
Миг на осознание откровенности – и Чигару по пиратской традиции швырнул кружку в стену. Выругался на моресском. А затем облокотился на стол и уткнулся лбом в сцепленные пальцы:
– Проклятье, Кайден! Ну вот зачем?
– Не волнуйся, я не буду её соблазнять.
Отмахнувшись, Чигару притянул себе ещё одну кружку, поднял её:
– Мир?
Кайден считал его практически семьёй и не мог не признать, что вмешательство Чигару всё же было попыткой помочь.
–
– Обещаю, – скривился Чигару.
И тогда Кайден поднял в ответ свою кружку:
– Мир.
Глиняные края кружек громко чокнулись друг о друга, вино было выпито, но невольно причинённая боль ещё колола сердца Чигару и Кайдена.
***
Весь день я отмокала в большой ванне. Под ней была сложена печь, и слуги то и дело подбрасывали угольки, чтобы я не замёрзла, и меняли воду по моей просьбе.
Я отмокала до волнистости ладоней и стоп, до одурения, до ощущения, что с меня смоется кожа. И только к вечеру исчезло противное ощущение, что от меня пахнет тюрьмой и благовониями Венанции.
Некогда подаренные ей псы мирно посапывали в моей комнате, мешая слугам проносить вёдра с водой, угли, а затем и суетиться вокруг меня с полотенцами и нарядами. Я не принцесса, я простая целительница из леса, мне трудно было понять и принять эту суету вокруг моей персоны.
Чтобы как-то унять слуг, я выбрала сорочку из простого хлопка, хоть и тонкую и с вышивкой, словно для благородной леди, поверх надела тяжёлый бархатный халат тёмно-бордового цвета с чёрной отделкой. Войлочные тапочки согрели мои ноги, а тёплый заморский напиток на молоке и травах наполнил желудок, никак не желающий принимать твёрдую пищу.
Слишком я переволновалась, слишком много впечатлений. Теперь мне хотелось покоя. Псы разлеглись в гостиной, я села возле открытого по моей просьбе окна. Город был усыпан огоньками фонарей и окон. Казалось, эти источники света парили в сгущающейся темноте. И мысли мои парили так же, будто в пустоте.
Я вспоминала случившееся в тюрьме.
И маму.
Как она пришла к такой жизни? Почему выбрала именно такие отношения? Она говорила, что это была ослепительная страсть, нежность и любовь. Но не было ли происшествия, из-за которого она поняла, каким нелепым может показаться желание жить правильно, когда жизнь так быстротечна?
Возможно, кто-нибудь из её пациентов или друзей умер во цвете лет, внезапно, так и не успев осуществить свои мечты. Или дело было в смерти родителей, показавшей, насколько пустым и зыбким может быть мир? Или не было никаких толчков, просто случились чувства, мама просто не задумывалась о последствиях?
Тогда, сидя в тюрьме и ожидая смерти, я ведь правда пожалела о своей стойкости. Пусть ненадолго, но этот момент был.
Могут ли чувства быть такими сильными, что их невозможно контролировать разумом?
Как мама воспринимала отца?
Они жили вместе или лишь иногда встречались украдкой?
Её рассказы всегда были очень эмоциональными и в то же время расплывчатыми, а я заинтересовалась ими слишком поздно.
На небе высыпали звёзды. Много-много ярких точек. Они горели до меня и будут так же сиять после того, как даже имя моё исчезнет из памяти людей.