Целительница: на грани
Шрифт:
— Не слышал о таком.
— Так и я особо не слышала. Просто умею. Мама научила.
— Вы потомственная… — тут Михайлов запнулся.
— Нет, — улыбнулась Вика. — Посмотрите на меня. Какая я колдунья? Я вон в банке работаю. А исцеления, считайте, хобби. Я не люблю распространяться об этом.
— Понимаю вас.
— Как прошла ваша встреча с Николаем? Надеюсь, удалось договориться о взаимовыгодном сотрудничестве?
— А вы не знаете?
— Нет, — честно призналась Пятницкая. — Я занимаюсь проектами и методологией.
— Жаль.
— У нас в департаменте много достойных сотрудников, с которыми приятно взаимодействовать, тем более если мы говорим о корпоративных компаниях, связанных с Правительством Москвы. Будет особый подход. Соглашайтесь. Я ведь правильно угадала причину вашего визита?
— Правильно, — чуть заметно улыбнулся Иван. — Я подумаю.
— Конечно, — тоже улыбнулась Пятницкая. — Всем нам порой нужно думать над предложениями и просьбами.
Иван снова чуть улыбнулся фразе Виктории.
— Вы давно замужем?
— Чуть больше года.
— Дети?
— Нет.
— Вы ещё вся в любви, — странно произнёс Иван.
— Надеюсь, так и будет.
Михайлов впервые широко улыбнулся, а после снова спросил:
— Ваш муж чем занимается?
— Он тоже работает в банке. В другом. Но совсем не связан с клиентской работой, так что рекомендовать не буду.
— И всё же в каком?
— ГорБанк.
— Ваши основные конкуренты, — усмехнулся Михайлов. — Не ссоритесь дома из-за этого?
— С умным мужчиной нет смысла ссорится, проще советоваться.
— Интересная вы женщина, — с неуместным спокойствием произнёс Иван.
Вика не стала реагировать на эту фразу и напомнила:
— Вы о чём-то хотели попросить меня. Простите, мне скоро нужно будет идти на совещание. Мы же с вами не планировали встречу. Так что спрашивайте сейчас, если актуально и важно.
— У моего армейского товарища болеет сын. У него острый лимфобластный лейкоз. Болезнь развилась очень быстро. Перевезти ребёнка за границу на лечение не успели. Вы можете помочь?
Вика отвечать не спешила, лишь вертела пустую чашку на блюдце.
— Он сможет отблагодарить вас, — добавил Михайлов. — Деньги не проблема.
— Я совсем не поэтому молчу. Я вам сказала ещё в самом начале разговора, что работаю я в банке, а исцеления — хобби. Я никогда раньше не исцеляла детей. Не приходилось, — задумчиво ответила Пятницкая.
— Вы отказываетесь? — холодно уточнил Михайлов.
— Нет, — тихо произнесла Вика, хотя у неё и были плохие предчувствия. — Пусть родители мальчика позвонят мне, и мы договоримся. Предупредите их сразу, что мне нужно будет согласие их сына на исцеление. Любое, хоть кивок головы. Если этого не случится, я буду бессильна.
— А согласия родителей недостаточно?
— Я не медицинский работник, я целительница. В моей работе действуют другие законы.
— А если бы
— Я бы разговаривала с его душой.
— То есть? А мы сейчас с вами как разговариваем? Без души?
— Мы сейчас разговариваем как личности. А есть ещё… — Пятницкая запнулась, думая, как объяснить. — Есть ещё душа как высший разум. Мы не помним, зачем мы живём и каков наш путь на Земле, а душа помнит. Только мы из-за своих мыслей и различных убеждений не часто с ней в контакте.
— Не спасли бы вы меня тогда, подумал бы, что вы бредите.
— Не вы один такой, — хмыкнула Пятницкая. — Мне не привыкать.
— Простите, это было нетактично с моей стороны.
Вика учтиво кивнула, принимая извинения.
— Я передам другу ваш телефон. Его зовут Пётр Савелов.
— Хорошо, Иван. Мне уже пора возвращаться на работу. Всего хорошего!
— И вам. Спасибо за эту встречу. Надеюсь выпить с вами ещё кофе, когда мы откроем у вас счета.
— Вы знаете мой телефон. Если у меня будет получаться по времени, то конечно.
Не успела Пятницкая вернуться на своё рабочее место, чтобы взять блокнот и отправиться на встречу, как ей пришло сообщение от Краснова:
«Спасибо!»
«За что?» — не поняла Вика.
«После встречи с тобой Михайлов запросил документы для открытия счетов. Как ты его убедила?»
Пятницкая тяжело вздохнула. Ей совсем не нравилось, как стали переплетаться события из столь разных сфер её жизни. Ведь если признаться честно, она не получила бы свою работу, если бы не исцелила жену Николая. А теперь она должна была исцелить ребёнка, потому что Михайлов согласился на сотрудничество с банком, в котором она работает. Или это была благодарность за его спасение?
«Он знает, что я целительница. Это благодарность», — честно написала Виктория. А потом подумала: «Как же много людей знает, что я обладаю даром. Невероятно! И печально…»
***
— Здравствуйте, вы — Елизавета, мама Тимофея? — спросила Пятницкая, подходя к больничной палате номер триста двенадцать.
Женщина сидела возле двери на стуле и чуть качалась с закрытыми глазами.
— Да, — тихо подтвердила она, открывая глаза. В них читался немой вопрос: «Кто вы?»
— Ваш муж Пётр Савелов просил меня приехать. Я Виктория Пятницкая. Он предупреждал? Мы можем сейчас пообщаться с вашим сыном?
— А, — отрывисто сказала мать мальчика, наконец понимая, о чём речь. — Он в палате. Он не хочет, чтобы я сейчас была с ним. Ругается на меня. А вы идите, может, у вас получится.
Пятницкая была смущена таким поворотом событий: ей предстояло общаться с ребёнком, да ещё и без родителей. Но она зашла внутрь, не видя иного выхода.
Худенький мальчик лет пяти сидел на кровати, положив голову на колени и обхватив их руками. Он, как и его мать, качался. А ещё тихо повторял:
— Больно, больно, больно…