Цельняпушистая оболочка 4
Шрифт:
В самом вагончике нифига толком не было, кроме пустого оружейного стеллажа, десятка магазинов с неизвестными патронами да стола с парой стульев. Единственное что привлекло мое внимание, так это пульт наблюдения с монитором, да микрофон рядом с красной кнопкой. Почесав репу и в очередной раз брезгливо вытерев руку о штанину, я уселся за монитор попутно сказав Пугачеву, чтобы он перестал шариться по шкафчикам и рыться в чужом белье, а связал пленных покрепче. Мало ли развяжутся еще и тревогу объявят. Не зря же кнопка-то красная…
— Мда… — выдохнул я, закуривая сигарету и щелкая наугад по кнопкам на пульте.
Изображения
Глядя на картинки с камер, я с раздражением думал о том, какие же мы все идиоты. Устроили тут сцену с этой кучей мятного дерьма и выдали себя с потрохами. Это просто чудо, что эти додики оказались без оружия и вместо того, чтобы сидеть в вагончике и глядеть на монитор, били друг-другу морды снаружи. И то что, услышав иностранную речь в ночной мгле, они решились подойти поглядеть, а не даванули на эту красную кнопочку и не вызвали подкрепление. Очередное невероятное стечение обстоятельств. Хорошо хоть, удачное. В этот раз.
Хотя… Может я зря себя так запугиваю? Они же тут все гражданские. Да и новый год ведь — бухлом от этих двоих за версту несет. Может проблема в том, что я слишком боюсь? Что если, нужно просто пойти напролом, да положить всех мордой в пол? Глупость конечно. Но черт его знает.
Вдоволь налюбовавшись на статичные картинки в мониторе, я уже собирался остановится, но новая камера была установлена не в лесу. Изображение на мониторе демонстрировало какой-то плохо освещенный, просторный тоннель. За ней шла картинка настежь раскрытых стальных гермозатворов, прямо как на стратегических складах, а вот следующая…
Сразу за воротами, начинался какой-то то ли склад, то ли гараж, то ли свалка — черти что, в общем. Земляной пол, весь в каких-то глубоких лунках, пара неизвестных легковых автомобилей, стоящие на границе обзора и заваленные всяким хламом стеллажи со столами стоящие у бетонных стен. На одном из столов, вместо глушителей и канистр, была постелена грязно-серая скатерть и на ней стояли бутылки, тарелки, пакеты, а вокруг толпилось десяток фигур одетых кто во что горазд. От юбок с каблуками, до такой же серой формы, которую осматривал Пугачев, о чем-то переговариваясь с Кабановым. За человеческими фигурами виднелись несколько серых котиков. В таких же плащах, которые я видел в полночь на площади Кентервиля.
— Ох ебитская кочерыжка. — выдохнул я, заставляя стоящую рядом Арфу перевести любопытный взгляд с монитора на меня.
Ракурс у камеры был так себе. Очевидно, ее задача была смотреть за въездом в ворота, а не за самим помещением. Но даже так, в центре толпы, я смог углядеть знакомое поблескивание черного металла. Прапорщик был прямо здесь. Примерно в полусотне метров от меня. Он светил на камеру своей физиономией, уже красной от выпитого алкоголя и судя по жестам и реакции окружающих, рассказывал какую-то мало интересную фигню всем окружающим. И хоть он был в броне, но ни шлема, ни оружия видно не было.
Ткнув в пульт еще раз, я понял что то была последняя камера, так как изображение пошло по кругу, снова показывая мне вид грунтовой дороги. Потерев виски, я скосил взгляд на край монитора, на котором показывались часы. И время неуклонно приближалось к семи утра.
Семь
Шанс! Да еще какой! Разом избавиться от одной из самых опасных фигур, без какого-то риска для себя или остальных. Ну как такое можно упускать?
Но все же стремно. Может все-таки дождаться Селедку с мурзилками? А когда они прибудут? Время-то уже к рассвету близится. Да и какой с них будет прок, если прапор наденет шлем и возьмет свою зенитку? Тем более, что будет, если сейчас кто-нибудь придет посты менять и увидит тут двух связанных придурков? Или вообще никого не увидит?
Пугачев, видимо, нашел в шкафу нераспечатанную бутылку бухла с какими-то закусками и теперь тихо перешептывался с Кабановым, косясь то на меня, то на пленников. Будто я в отражении монитора не вижу!
— Блять! — не выдержал я и выругался вслух.
Надо проветрится.
— Следите за этими. И чтобы ни на что, блять, не нажимали! Я курить. — бросил я напоследок, прежде чем выйти из вагончика.
Хрен бы с ними. Пусть выпьют и пожрут для храбрости. А если мозгов не хватит меру соблюсти, то и нахрен они мне не нужны. Устал я уже с ними сюсюкаться.
На улице было уже совсем холодно, отчего я даже немного взбодрился. А ведь и не замечал, что спать уже хочу. Достав последнюю сигарету из пачки я, невесело хмыкнул и чиркнул зажигалкой. Струйка дыма медленно стремилась вверх, клубясь возле яркого фонаря на крыше вагончика, отчего на снегу отплясывали тени, извиваясь вокруг моего силуэта, словно щупальца спрута. Тьфу, блять, на поэзию потянуло!
Долбанный прапор и его дурацкий шлем! Вот же угораздило его на камере показатся… Ну нельзя же такой шанс упускать! Но, блин, как же стремно туда идти… Еще и гражданские эти. По-любому под раздачу попадут. Скольких придется срезать очередью, прежде чем пуля продырявит седые усы этого маразматика?
Блин. Всегда представлял себя если уж не героем, то хотя бы просто хорошим парнем. Который, как и все, иногда вынужден делать плохие дела. Но сейчас я всерьез в этом сомневаюсь.
— И так уже толпу народу накрошил… Может хватит уже? — спросил я у тусклого фонарика на вагончике.
— А ты не думал, о том, скольких ты спас? — сердитый голос звучал как звон колокола в глухом колодце.
Арфа вышла из-за моей спины, недовольно оглядывая меня с ног до головы. Чего это она? Стоп, я что, вслух рассуждал?!
— Сколько из тех мертвецов были самыми настоящими монстрами? Нет, в голову не приходило? — малявка была явно недовольна моими умозаключениями и смотрела мне в глаза с откровенным вызовом. — Знаешь… Ах, да. Ты не помнишь, знаю, но все же я рассказывала о себе. О своей семье, о том какие у меня были отношения из-за моих увлечений. Как родители смотрели на музыку и, особенно, на увлечение людьми. И, должно быть, говорила как меня все это угнетало. Как я часами глядела в потолок по утрам, пытаясь найти ответ на вопрос, а зачем нужно вставать и что-то делать? Зачем, если это ничего не поменяет?